Он не мог поверить, что человек способен быть добрым просто так, без выгоды, что кто-то может так бескорыстно заботиться о Нянь-Нянь. Нет, такого не бывает.
Цинь Сы произнёс холодно как приговор:
— Делать то, что она хочет. Если она пожелает — я сделаю всё.
Он стоял прямо с тонкими, почти совершенными чертами. В его облике было что-то особенное: странное соединение холода и сдержанной силы, зрелости и ясной отрешённости. Только лёгкая бледность кожи нарушала идеальность.
Лу Ян не мог поверить, что тот самый мальчишка, которого они когда-то дразнили и унижали, вырос в такого человека. Щёки его вспыхнули, дыхание сбилось. Гнев, стыд и тревога перемешались внутри, но слов не находилось. И вдруг объяснение само всплыло в голове. Если не ради денег Лу, значит ради мести. Ради того, чтобы унизить, отплатить за всё, отомстить ему и Лу Чжихуну, выбрав для этого самую жестокую дорогу — его дочь.
Лу Ян несколько раз глубоко вдохнул, стараясь обрести спокойствие.
Он понял, что всё зависит от Нянь-Нянь. Если она…
Цинь Сы уже ушёл.
Он почти не хранил тёплых воспоминаний об этом доме, и всё же именно здесь его душу по-прежнему тянуло к чему-то невидимому. На этот раз, уходя, он чувствовал, как внутри что-то изменилось.
На следующее утро Лу Нянь проснулась только к полудню. Выспавшаяся, лёгкая, будто с плеч спала усталость целого года.
Она смутно помнила, как вечером убежала, как они с Цинь Сы вместе ели праздничный ужин. Он всегда держал слово. Пообещал — исполнил. Это было в его характере.
Потягиваясь, она позвала:
— Мяо-Мяо!
В комнату вошла горничная.
— Папа вернулся? — спросила Лу Нянь.
— Господин всё ещё в компании, — ответила та.
— А я… как домой попала? — неуверенно спросила девушка.
Воспоминания путались. Радость вечера, немного вина, всё перемешалось.
— Вас привёз молодой господин Лу, — сказала Мяо-Мяо.
— …он? — Лу Нянь опешила.
— Не волнуйтесь, — торопливо добавила служанка. — Господин Лу сказал, что ничего не расскажет вашему отцу. Он всё уладит.
Она улыбнулась:
— И ещё сказал: “Если Нянь-Нянь захочет куда-то выйти — пусть скажет мне. Брат всегда поможет”. Правда ведь хороший человек?
Лу Нянь нахмурилась. Лу Ян — хороший человек? С трудом верилось.
Хотя… она ведь была пьяна. Может, её в действительности привёз Цинь Сы? А может они даже поссорились, как в детстве, когда ни дня не могли прожить без ссоры.
Она взяла телефон и отправила короткое сообщение Цинь Сы:
С Новым годом!
Она не ждала ответа, но после умывания и обеда снова заглянула в экран. Тишина.
Отпив глоток молока, девушка набрала ещё одно сообщение:
Что делаешь?
Ответ пришёл не сразу:
Работаю.
— В первый день Нового года? — пробормотала она. — Даже не отдыхает…
Пальцы набрали ещё:
Спасибо за вчерашний вечер 😭
Ответ был лаконичен:
Вернул то, что должен.
— Вот так… — вздохнула она. — Всё у него по счёту.
Подумав, она улыбнулась. Всё-таки вчера она съела столько вкусного, что явно осталась в выигрыше.
Телефон замолчал. Он больше ничего не написал.
Лу Нянь задумчиво смотрела на экран.
Имя Цинь Сы в списке контактов будто притягивало взгляд. Каждый раз, когда она видела его, ей нестерпимо хотелось открыть диалог и написать хоть что-то, пусть даже он всегда отвечал коротко, сухо, всего в пару слов.
Обычно это были самые простые, обыденные фразы:
— Что делаешь?
— Что ел на обед?
Иногда, если ей попадалась смешная картинка или вкусная еда, первое её желание было поделиться с ним.
Однако когда она представляла, как он открывает сообщение с её бессмысленными «мелочами», и его выражение лица, вероятно, холодное и чуть насмешливое, она тут же останавливала себя, будто отступая от края обрыва. А то ведь и впрямь, не ровен час, возьмёт да и заблокирует.
Совесть мучила её немного: не стоило, наверное, так назойливо отвлекать человека. Он ведь живёт один, работает, учится. А она, вместо того чтобы помочь, мешает и путается под ногами.
После праздников Цинь Сы не писал. Зато от Чжао Яюаня пришло несколько сообщений.
Я вернулся в Аньчэн.
Угу.
Где ты?
Дома.
И что делаешь дома?
На самом деле эти дни у неё проходили на редкость спокойно.
После новогодней ночи в корпорации Лу разразился настоящий скандал, в сети не утихали слухи и сплетни. Лу Чжихун почти не появлялся дома и целыми днями проводил на работе. Лу Нянь наконец почувствовала свободу. Можно не притворяться прилежной дочерью и делать то, что хочется.
Она почти не выходила из мастерской, дорабатывая картину, которую когда-то нарисовала для Цинь Сы.
Параллельно девушка купила графический планшет и с живым интересом принялась осваивать цифровую живопись. Ощущения были совсем иные, чем при акварели или карандаше. Они были новыми и волнующими.
Иногда она могла просидеть за работой по семь-восемь часов подряд. Благодаря хорошей школе рисунка прогресс шёл быстро: линии становились увереннее, тени — глубже, формы — живее.
Вскоре она завела аккаунт на платформе Хайту, популярной среди молодых соцсети, где делились творчеством и идеями. Её друзья уже давно там сидели и не раз подшучивали над её «отсталостью».
Но ей было всё равно. Она создала страницу не ради общения, а просто, чтобы выкладывать свои наброски и хранить результаты работы.
Она боялась, что отец может случайно найти её рисунки и, как бывало, выбросить всё, обвинив в «праздности» и «потере цели».
Он уже запретил ей ходить на уроки живописи и музыки, велев сосредоточиться исключительно на учёбе. По его словам, «уметь немного достаточно, на большее тратить силы не стоит».
Лу Нянь знала, что он способен исполнить угрозу, поэтому теперь она просто тихо фиксировала свои шаги для себя.
Разумеется, обо всём этом Чжао Яюаню она не рассказала и ограничилась коротким ответом:
Дома ем и сплю.
Он раздражённо написал:
Да кто бы сомневался, что ты ешь и спишь!
Поняв, что разговор буксует, он сменил тему:
Мы ведь не закончили занятия. Когда продолжим?
