Глухие чащи Чёрного Тигриного хребта, со всех сторон обрывы. Цзи Лян, помахивая расписным изумрудным веером, замыкал вереницу, что углублялась в горы.
В этот раз он пришёл на отрог Чёрного Тигра ради охоты на волков. Его Собачий колодец в последнее время пустовал: завзятые игроки пресытились собачьими боями, им подавай новую, по-настоящему злую забаву. Что ж, если псы уже не будоражат кровь, значит, пора добыть зверя пострашнее — диких волков.
Рядом с Цзи Ляном шагал мужчина с пёстрой оспой на лице, это был управляющий колодцем Хуан Биншуй, а по-простому Чернолицый Хуан.
— Барин, — шепнул он, — гляжу на того парнишку, так он будто в тумане. Не хворает ли?
Парнишкой был тот, кто шёл впереди всех: невысокий подросток в рваньё, с копной спутанных волос и пустыми, затуманенными глазами.
Звали его Ся Цзюин, и он был самый низший из рабов Цзи Ляна.
Цзи Лян легонько щёлкнул веером, глядя на исхудавшую фигуру, которую, казалось, повалит любой порыв ветра:
— Ничего. Если бы валился так просто, он бы не назывался бы Ся Цзюином.
— Только вот день на исходе, — помрачнел Хуан, — боюсь, никого не поймаем.
— Нашли! — подбежал домашний слуга. — Барин, впереди логово. И, похоже, волчата там!
— Прекрасно, — оживился Цзи Лян и, выйдя к краю обрыва, прислушался к писку в траве.
Он уже протянул руку, чтобы схватить детёнышей… И тут из чащи выпрыгнул огромный белый волк.
Став грудью за потомство, он полоснул когтями. Цзи Лян не успел укрыть лицо, он подставил руку: отворот рукава тут же пропитала кровь. Завизжав, он кликнул людей.
Белый волк, разъярённый посягательством, рычал и готовился к броску, но его внимание отвлёк другой. Больной на вид отрок заслонил собой Цзи Ляна.
— Волк мне не нужен, — рявкнул тот. — Ся Цзюин! Убей эту белую тварь!
Пустые глаза парня повернулись к зверю. В их бездне медленно всплыл лютый, до костей промозглый холод. Белый волк растерянно застыл, а Цзи Лян с Хуаном уже уводили людей подальше: зверь и в самом деле был страшен. Он был крупнее обычных, с могучими лапами и клыками, что перегрызут что угодно.
Он рыкнул на удаляющегося Цзи Ляна, которого уже уносили. Волк сместился, и Ся Цзюин сместился тоже, перекрыв путь преследованию.
Зверь оскалился и глубоко присел. И, вот диво, юноша принял ту же стойку: вонзил пальцы в землю, выгнул спину, поднял зад, прижав глаза почти к почве, как зверь.
Волк снова замер: отчего человек копирует его? Он не знал, что девятилетним Ся Цзюин уже задушил волка голыми руками и до сих пор, закрыв глаза, видел в предсмертных зрачках того зверя тупое, непостижимое изумление.
Теперь парню четырнадцать. За пять лет он завалил не меньше пятнадцати волков. Он изучил каждый их жест и перенёс волчью охоту в собственное тело.
Белый рыкнул и, метнувшись идеальным броском, полоснул лапой по лицу.
Ся Цзюин всё ещё был низко. Когда пасть и когти волка были совсем близко, он взорвался движением: скользнул под брюхом, как угорь, оттолкнулся изнутри, переместился на боку и врезал кулаком в ребро.
Волк испугался и, ведомый звериным рефлексом, свернулся в тугой белый шар, ускользнув от удара. Парень ровно это и предвидел. Нога, как плеть, ударила в череп, но волк рванулся и вцепился в его лодыжку.
Зубы вошли глубоко, голова волка звенела от пинка. Зверь и юноша разошлись, глядя друг другу в глаза, тяжело дыша.
В зарослях крались еще двое охотников — люди Цзи Ляна. Они пришли посмотреть, чем кончится схватка.
Снова столкновение. Раненый Ся Цзюин стал замедляться, волк не давал ему передышки.
Хрясь! Клыки снова сомкнулись, теперь на левой ноге. Парень рухнул, и поясница сама оказалась у самой пасти; такую возможность волк не упустил и вонзился ещё раз. В глазах юноши вспыхнула боль и спрятанная искра. В тот миг он выжал из себя какую-то нелепую, нечеловеческую силу, перевалился боком, придавил зверя и локтем сомкнул железный замок на горле.
