Они вошли в её избу.
— Неужто беды Ся Цзюин и вправду связаны с тем древним чудовищем? — спросил У Вэнь.
— С того и началось, как он родился, — поведала старуха. — Четырнадцать лет назад его родители жили у этого ответвления реки Янь. Добрые были люди: я молодая вдовой осталась, ни сына, ни дочки, так они меня, старую, подкармливали и жалели. Когда Ся Цзюин родился — радости-то сколько было! Да на сороковой день у них вдруг пожар грянул. Ся Чжэн, отец его, вынес жену с младенцем из огня, а сам… сам сгорел.
— Ах, как он кричал в огне! Мы всей деревней слышали, до сих пор дрожь берёт. После этого люди зашептались: что, не к добру младенец, беду принёс.
— А на сотый день нас внезапно захлестнула вода! — старуха всплеснула руками. — Вся деревня пострадала, десятки домов смыло, людей сколько утонуло. И злоба людская нашла выход: все обозлились, назвали малого перевоплощением того самого чудища.
— Цзюин рос смышлёный, не по годам, — голос её смягчился. — Крепкий в душе. Сколько косых взглядов он перенёс, а домой придёт и мать утешит, вдову Лю. Да вновь пришла беда: в шесть лет на деревню налетели волки с Чёрной горы. Чтобы вернуть дойную козу, вдова Лу в одиночку загнала волков в овраг, но была ими окружена и так и не вернулась.
— Шестилетний сиротой остался, — прошептала она. — Ни отца, ни матери.
— А дальше? — у Ли Сы дёрнулся угол рта.
— А дальше хуже, — старуха горько улыбнулась. — Ся Цзюин совсем затравили, «рождён под злыми звёздами», «одинокая злая звезда», так его называли. Он просил еду по дворам, но ему не давали ни куска. Я было хотела приютить, так староста с людьми заперли меня в подполе.
— Через месяц мальчонка едва не умер с голоду, — у старушки навернулись слёзы. — Но выжил. С собаками за объедки дрался… мышей ел… Шестилетний, а что творил…
— Когда меня выпустили, мальчик словно окаменел, — продолжала она. — Глуповатым сделался, молчаливым. По дворам больше не ходил, только у собак отнимал еду. И что дивно, злые псы, стоило ему приблизиться, сами бросали добычу и линяли, будто боялись его.
— Никто его не приютил? Почему же он не ушёл из Лохуа? — спросил У Вэнь.
— Эх, дитя уверовало, что мать жива, — вздохнула она. — Говорил, будет ждать, пока она не вернётся. Скучал он по родным, очень ему тепла хотелось.
— В девять лет он на склоне волка один задушил, — старуха кивнула. — С той поры язык у людей поубавился, не смели больше его бранить.
— Девятилетний и волка задушил? — тихо произнёс Ли Сы. — Неплохо.
Они вышли из хижины, старушка проводила их до ворот.
— Брат Ли, он вон там, — шёпотом сказал У Вэнь.
Ся Цзюин сидел у речного берега, скорчившись каменным изваянием, и смотрел на полевые цветы в траве.
— Когда бы он ни вернулся ночевать, хоть очень поздно, — добавила старуха, — всё равно тут долго сидит. Не знаю уж, почему.
Ся Цзюин не заметил гостей. А может, заметил, да не придал значения. В его пустых глазах мерцали крохотные, далекие, звёздные искры. Ждал ли он кого-то? Или чего-то…
