Час Вэй. В Лохуа спешно вошла женщина, глядя к южной окраине, словно ждала чьего-то появления.
Примерно через четверть часа у деревни показались двое, плотно закутанные, в квадратных шляпах, лица скрыты под полями. Женщина заметила их, поманила и, перемолвившись парой слов, повела в деревню.
В заброшенном доме женщина заперла двери и окна и с облегчением выдохнула:
— Всё время на душе кошки скребли. Я думала, что вы не придёте.
— Пока мы не узнаем, чем кончится его дело, не уйдём, — сняли шляпы мужчина и женщина. Лицо у женщины усталое, но красота просвечивает сквозь измождённость; у мужчины чёрное лицо, глубокие глазницы, сильная усталость в чертах.
— Цинь права, — кивнул мужчина. — Раньше мы поступали плохо. Но на этот раз не оставим его на произвол.
Женщина вздохнула, вымученно улыбнулась:
— Замысел Чжэна удался. Господин Сы Тубо из уезда уже признал виновным художника Лу Цяньбо. Он в безопасности.
— Слава Небу, — у прекрасной женщины дрогнул нос, слёзы посыпались градом.
— Не плачь, Цинь, — мужчина похлопал её по спине, утешая.
Хозяйка дома глядела на них; усталость одолела ее, она опустилась на деревянный стул у стены и тут же почувствовала под собой что-то. Приподнялась, и лицо её исказилось изумлением: рот приоткрылся, глаза округлились, она уставилась на сиденье.
На стуле лежал лишь чёрный верхний халат, а в области груди были тёмные, запёкшиеся кровавые пятна. Женщина едва выдавила:
— Это… моя… одежда!
Послышался стук в дверь.
Женщина и красавица Цинь прижались друг к другу, а чернолицый подошёл к двери и распахнул её.
На пороге стоял молодой человек с лёгкой улыбкой, густые брови, чёрные глаза, твёрдый взгляд, это был У Вэнь.
— Жун-мама, я нашёл вашу пропажу, не забудьте поблагодарить, — У Вэнь скользнул взглядом по троим внутри. — Жун-мама, уважаемые, прошу пройти со мной. Наш господин давно вас ожидает.
Берег у Лохуа, у соломенной хижины Ся Цзюина.
Когда У Вэнь подвёл троих, Ли Сы как раз разбирался с делом Лу Цяньбо.
— Начнём с первой вещественной улики, матерчатых башмаков. Да, на подошвах чёрная грязь из болота у Чёрной Лощины. Только вот я ещё там приметил одну деталь: чтобы не скользить, сельчане насыпали вокруг болотца толстый пояс из камня и песка, — Ли Сы поднял глаза на вошедших и улыбнулся. — Так что, если бы Лу в этих башмаках убивал Хуана Мацы, на подошвах были бы не только грязь, но и песчинки.
— Увы, песка нет. Значит, башмаки подложные.
— Теперь о киновари, — продолжил он. — Киноварь на халате Хуана и на рукаве Лу Цяньбо, отсюда и вывод: Лу испачкался, когда убивал.
— Но в ту ночь моросил дождь, — уголок губ Ли Сы чуть приподнялся. — Если бы Лу шёл в длинной верхней одежде, её промочило бы, а киноварь от воды расплылась бы с разной насыщенностью от края к центру. На рукаве же Лу пятно цельное.
— Значит, одежда мокрой не была, а Лу не носил её во время убийства, — подвёл он.
— Сложив эти два пункта, становится ясно: кто-то нарочно свалил вину на Лу Цяньбо, — Ли Сы глубоко вздохнул. — Примерный ход такой: он наткнулся на мертвого Чернолицего Хуана и решил перевести стрелки. Ночью тайком вернулся в особняк Цзи, пробрался в комнату Лу, забрал башмаки, взял киноварь: половину намазал на рукав Лу, половину унёс к месту преступления и вымазал халат убитого. Затем испачкал башмаки в грязи и принёс обратно. В спешке не учёл каменный песок у болота и тем выдал себя.
— Лу, польстившись на слова, после смерти Цзи Ляна признался Нин Суцин, что якобы убил её мужа. Но чем дальше, тем сильнее его терзало: вдруг она расскажет? И их связь тоже как петля на шее; он боялся, что в доме прознают, и тем весомее мотив убийства, — Ли Сы на миг замолк, потом продолжил: — Вот он и решил бросить Нин Суцин, бежать из Минлина, подальше от беды. А может, и вовсе никогда не собирался уводить её с собой.
— Ослеплённая чувствами Нин Суцин поверила каждому слову. Когда поняла, что он бросил её и мечту о побеге, сама пришла с повинной. Сердце ее обратилось в прах, раз надежда умерла, пусть погибнут оба.
— А теперь о том, кто же подставил Лу, — Ли Сы перевёл взгляд. — Во-первых, он мог свободно входить и выходить из дома Цзи. Во-вторых, был знаком с Лу, раз смог проникнуть в его покои и взять башмаки и киноварь. В-третьих, той ночью он вернулся поздно, — он скосил взгляд на Жун-мама. — По этим трём пунктам я велел У Вэню проверить дом Цзи и без труда вышел на вас, Жун-мама.
— Но я так и не понял: зачем вы прикрываете истинного убийцу и сваливаете вину на Лу? — Ли Сы хмыкнул, как бы сам себе. — Перебрав множество вариантов, я решил, что за вами стоит кто-то ещё. Именно они и есть причина того, что вы защищали убийцу и подставили Лу.
— Поэтому я и попросил господина Сы Тубо разыграть спектакль с приговором Лу.
— Лу признан виновным, тогда значит, настоящий убийца в безопасности, — Ли Сы обернулся к чернолицему мужчине и прекрасной женщине средних лет, стоявшим перед ним. — Камень упал с сердца, и Жун-мама наверняка поспешит донести весть тем, кто стоит за ней. Потому У Вэнь и шёл за вами.
— Ах да, ещё про чёрный халат. Возвращаясь за башмаками и киноварью, вы опасались, что тело Хуана найдут, — вот и сняли с себя чёрный халат и накрыли им мертвеца, чтобы прикрыть. На халате и осталась его кровь.
— Ся Цзюин, — Ли Сы повернулся к юноше, — теперь ты знаешь, кто навел подозрения на Лу.
Ся чуть заметно кивнул, молча.
— Увы, — Ли Сы вздохнул с виноватой тенью в глазах, — Ся Цзюин, знаешь, кто велел Жун-мама подставить Лу? Кто эти двое?
Его взгляд упёрся в мужчину с чёрным лицом и красивую женщину.
Ся вновь застыл с пустым выражением, без отклика.
— Ты уже видел их, — тихо сказал Ли Сы. — Это рассказчик с чёрным лицом и танцовщица в жёлтой вуали из бродячего театра.
Ся вздрогнул и всмотрелся в обоих.
— С самого начала они показались мне странными, — продолжал Ли Сы. — В захолустье вроде Лохуа даже беднейший балаган едва прокормится. Зачем им снова и снова ставить представления именно здесь?
— Я тайно расспросил владельца труппы, оказалось, им платили за выступления в Лохуа. И платили эти двое, — он покачал головой. — Мы с У Вэнем видели их крадущимися у твоей хижины.
— С той поры у меня было предчувствие: они с тобой как-то связаны. Я велел хозяину труппы нарисовать их без грима и показал рисунки попрошайке Лю, соседке Ся.
