К полудню Мэн Жуй добрался до Каменных Курганов к западу от Доугу.
Название не лжёт: сплошные нагромождения камней, усыпан весь холм, между ними — вздувшиеся могильные бугры. Люди сюда почти не ходили; разве что изредка лаяли дикие псы и тишина. Следуя подсказке нищего, на площадке у подножия холма он обнаружил пятна крови и, двинувшись по следу, вышел к старому дому на краю Курганов.
Над входом висела облепленная пылью вывеска с двумя иероглифами: «Ичжуан».
Сюда свозили безымянных мёртвых. Тех, кого не узнавали в чёрной комнате ямэня, и тех, кто умер на чужбине без родни. Обитатели Ичжуана хоронили их на кладбище. Мэн Жуй и прежде бывал в подобных местах, но настолько убогого Ичжуана ещё не видел.
В крыше зияли три огромные дыры, поменьше — не счесть. Одно окно сползло набок. Ледяной кладбищенский ветер хлестал внутрь, пробирая до спины. Пять боковых комнат, в главном зале был бедный жертвенник с образом проводника душ в подземный суд. Половина боковых комнатушек была завалена гробами; многие сгнили, и из щелей тянуло кисловатым духом разложения.
Ичжуан был пуст — ни души. Мэн Жуй прошёл туда-сюда, насчитав двенадцать деревянных гробов. След крови оборвался у одного из них с уже прикрытой крышкой. Он помедлил и протянул руку… Внезапно гроб вздрогнул. Послышался шорох, и из-под крышки высунулась белая человеческая кисть.
Мэн Жуй напрягся, но тут у самого уха взвыл ледяной сквозняк. Он резко обернулся: согбенный старик с поднятой дубинкой метил ему в голову. Мэн Жуй ушёл корпусом, избежав удара, а в то же мгновение крышка гроба сдвинулась, и слабый голос спросил:
— Старик Куа, это ты?
В гробу сел мужчина в лохмотьях, с раной на лбу. Увидев Мэн Жуя и старика, он резко выкрикнул:
— Хотите убить, так бейте меня! Старика Куа не трогайте, он ни при чём… Он лишь помог мне. Давайте! Режьте меня!
Его так трясло, что рана на лбу разошлась, и кровь капнула на доски гроба.
— Ох, грехи-то какие… — старик понимал, что не совладает, пальцы разжались, и дубинка глухо стукнулась о пол.
Мэн Жуй на миг растерялся, но быстро шагнул к лежавшему, вынул из пазухи жетон Божественных Сыщиков и ровно сказал:
— Я не убью тебя. Я из сыска.
— Ты… правда из сыска?.. — в глазах мужчины вспыхнула надежда.
Мэн Жуй кивнул:
— Как тебя зовут?
— Меня зовут Вэнь Наньшэн, — выговорил тот.
Когда Мэн Жуй объяснил, зачем пришёл, и показал Вэнь Наньшэну половину карты, найденной в рукаве Ню Чжиин, тот облегчённо выдохнул и кивнул:
— Да. Это я подсунул карту той женщине… Ню Чжиин, верно? Я хотел, чтобы эта половина осталась у неё.
— Зачем ты хотел, чтобы она её сохранила? — не удержался Мэн Жуй.
— Потому что это, возможно, единственный способ помочь ей вернуть дочь, — ответил Вэнь Наньшэн.
В Ичжуане протянуло ледяным дыханием. Серо-белые гробы, таинственный человек в гробу, страшноликий Мэн Жуй, обескровленный старик — всё слилось в одну зловещую картину.
