24 ноября.
В Ичжуане, после трёх дней покоя, раны Вэнь Наньшэна пошли на поправку. Он, Мэн Жуй и старик Куа договорились: как только Вэнь Наньшэн окрепнет, нужно будет разыскать полную карту ущелья смерти и снова отправиться туда. В Ичжуан почти никто не заглядывал, так что хоть и тянуло трупным духом, да и ночевать было жутковато, но для восстановления сил место подходящее.
Старик Куа заботился о Вэнь Наньшэне, Мэн Жуй тоже не сидел без дела. Сначала он навестил дом Фу Няньюя: видя, как Ню Чжиин истончается с каждым днём, как глубоко провалились ее глаза, он ощутил боль и, подумав, всё же обмолвился, что в деле о пропаже появились новые нити.
Ню Чжиин не расспрашивала, но в её взгляде снова вспыхнула надежда.
От Фу Мэн Жуй направился в ямэнь уезда Доугу. Из уст Чэнь Шана он узнал, что Цзинь Яогуан и не думал являться по повестке, а Ду Иань и бровью не повёл: наспех допросил управляющего Чуньфэнтана господина Сунь и закрыл следствие. Мэн Жуй лишь усмехнулся от злости, но ссориться с Ду Ианем не стал; решив, он направился сам в Чуньфэнтан.
Выяснив адрес, Мэн Жуй предъявил жетон Божественных Сыщиков и объяснил, что расследует дело Ма Хэ. Управляющего Сунь на месте не оказалось, его сменял служка зала. Тот провёл Мэн Жуя в изящную комнату во дворике и сказал:
— Хозяин принимает гостей в передней и вскоре подойдёт. Сударь, подождите здесь, сейчас подадут чай и лакомства.
Во дворике тянулся ряд низких пристроек; неподалёку стояла повозка, её вёл крепкий конь из Ючжоу. Мэн Жуй бесшумно метнулся к одной из пристроек и скользнул внутрь.
Обстановка поражала роскошью: тягучий сандаловый аромат струился из глубины, на полу лежал густо-бордовый ковёр из тонкой шерсти, на полках дорогие фарфоры и бронзы. Пройдя за двойные тяжёлые портьеры, Мэн Жуй расслышал хрипловатые голоса.
Он прижался в тени у края занавеси.
— Госпожа Доу, разве то, что вы заказали, не должно было прибыть давно? Почему уже два дня и ничего нет? — Прижавшись к щёлке между полотнищами, Мэн Жуй увидел нескольких людей. Говорила дама в лёгком платье из зелёного шёлка; ее причёска это завитый «поток облаков», у виска блестела тёплая золотая шпилька с фениксом, на ногах были изящные башмачки; ее лицо благородно и сдержанно. Рядом с ней стояли служанка и домашние слуги. Напротив сидел мужчина средних лет в одеянии управляющего: должно быть, это и был тот самый Сунь из Чуньфэнтана.
— Госпожа Доу, простите за ожидание. Наш хозяин очень сожалеет. Уверяю вас, сегодня же всё будет доставлено, — Сунь кланялся, извиняясь.
В глазах госпожи Доу вспыхнул холодный огонёк:
— Поверю вам ещё раз.
Как раз в этот момент за стеной зазвучали шаги. Вошёл мужчина в алом одеянии, лет тридцати, статный и властный; за ним крепкий слуга с лакированным красным ларём.
Управляющий Сунь просиял и представил:
— Госпожа Доу, а это младший господин из дома Цзиней — Цзинь Чуань.
«Значит, он и есть Цзинь Чуань», — подумал Мэн Жуй. В детстве он встречал его пару раз, но знакомы они не были. Цзинь Чуань обменялся с госпожой Доу приветствиями и, метнув взгляд на А Бао, кивнул. А Бао поставил лакированный ларец на стол перед дамой.
Пальцы госпожи Доу дрогнули, когда она открыла ларец: внутри был белоснежный изящный фарфоровый флакон. Сквозь сандаловый дух пробился иной, непривычный аромат; Мэн Жуй пока не мог уловить, что в нём особенного.
— Можно понюхать? — спросила она, глядя на Цзинь Чуаня.
— Прошу, — изящно отступил он.
Госпожа Доу повернула пробку и глубоко вдохнула над горлышком. Лицо на миг позеленело, но тут же расплылось радостью. Она быстро закрыла флакон:
— Верно. Это тот самый запах, в нём есть примесь вони, именно так описывала госпожа Шангуань.
— Сяомэй, передай серебро господину Цзиню, — велела она.
Служанка дала знак: двое слуг внесли четыре чёрных деревянных сундука и поставили перед Цзинь Чуанем.
А Бао приоткрыл крышку одного и в лицо брызнул ослепительный белый блеск. Проверив, он захлопнул сундук.
— Как вы и требовали: сто тысяч лянов серебром. По двадцать пять тысяч в каждом — итого ровно сто тысяч, — голос госпожи Доу звучал чуть насмешливо.
— Госпожа, вы настоящий герой в женском обличье. Я восхищён, — поклонился Цзинь Чуань.
— Сто тысяч за один флакон тайного лекарства. Умеете торговать, — бросила она.
— Мы лишь даём друг другу то, в чём нуждаемся, — мягко улыбнулся Цзинь Чуань. — Уверяю, результат вас не разочарует.
Они ещё немного переговорили вполголоса, и Мэн Жуй бесшумно вернулся в гостевую. Вскоре явился управляющий Сунь; Мэн Жуй кратко расспросил его о Ма Хэ. Были ли у него враги, его любовные дела, за что именно его выставили из Чуньфэнтана.
