Ответы были безупречны и совпадали с предположениями Чэнь Шана: Ма Хэ, возомнив себя столпом Цзиней, вёл себя нагло, к тому же тайно перекладывал деньги аптеки. За это Цзинь Яогуан его и выгнал. Явных врагов у него не было, о романах и речи нет. Он был одинокий и долгие годы жил в пристройке при Чуньфэнтане.
Выслушав, Мэн Жуй то и дело невзначай поглядывал в сторону пристроек. Спустя две четверти часа госпожа Доу села в повозку и уехала; Мэн Жуй тоже распрощался.
Быстрые и решительные манеры гостя озадачили управляющего Сунь; глядя ему вслед, он всё больше тревожился.
После полудня в Трёх Курганах хлынул ледяной горный дождь. Цзинь Яогуан, всё же не юноша, накинул лишнюю лисью шубу.
Цзинь Чуань ворвался в тайную комнату, запыхавшись. Цзинь Яогуан насупился:
— Сколько раз повторять: ты уже не мальчишка. Дело делай осторожно, не теряя головы.
— Слушаю, отец, — Цзинь Чуань перевёл дух. — Госпожа Доу уехала. Возвращаясь, я встретил Чэнь Шана: личность человека, связанного с Ма Хэ, установлена.
— Кто он? — спокойно спросил Яогуан.
— Вэнь Наньшэн, из уезда Доугу.
— Найди его, — лицо Яогуана окаменело.
— Понял, отец, — кивнул Цзинь Чуань и вышел.
Глаза Яогуана, только что ясные, мгновенно померкли. Он покашлял:
— Неужто я и впрямь старею…
В трёх ли к югу от уезда повозка госпожи Доу вдруг резко остановилась. Она клюнула вперёд, едва не расшибив лоб.
— Что там снаружи?! — крикнула она, распахивая полог, намереваясь отчитать кучера.
Но её люди лежали на земле. Перед повозкой стоял человек в чёрном, лицо закрыто вуалью; в руке меч с головкой-призраком.
— Кто… кто вы? — голос госпожи Доу сорвался на страх.
Служанка вскрикнула и тут же была повергнута ударом в повозке. Госпожа Доу отползла, заикаясь:
— В повозке серебро… забирай всё… только не трогай меня.
Человек в чёрном серебра не коснулся. Острие его клинка поддело свёрток в шёлке — лакированный красный ларец.
— Это нельзя! — Госпожа Доу, вся в напряжении, попыталась остановить его, но один лишь свирепый взгляд заставил её отпрянуть. — То, что в коробке, вам не пригодится. Возьмите всё серебро, а ларец оставьте…
— Любопытно мне, что же в нём, — холодно произнёс незнакомец. — У меня есть один недуг: люблю знать чужие тайны.
— Говори! Что в ларце? — рявкнул он, прижав клинок к её шее.
Госпожа Доу зажмурилась и расплакалась:
— Скажу, скажу…
Когда Мэн Жуй вернулся в Ичжуан, была уже полночь. Он позвал старика Куа и Вэнь Наньшэна.
— Что случилось, господин сыщик? — спросил Вэнь Наньшэн.
— Я понял, чем промышляет «Чуньфэнтан» Цзиней. И почему за десять лет Цзинь Яогуан вдруг так разбогател, — сказал Мэн Жуй, поставив белый фарфоровый флакон на крышку гроба и бросив рядом чёрное платье. Это он и был тем человеком в чёрном, что остановил повозку госпожи Доу.
— Что во флаконе? — верно уловив главное, спросил Куа.
— Тайное лекарство. Действует необычайно сильно: помогает женщине после родов быстро вернуть идеальную стать и даже повышает шансы зачать. Ха! И всего один флакон — сто тысяч лянов, — ответил Мэн Жуй. Он не злодей: взял лишь пятую часть лекарства, перелил его в свой флакон и принёс.
О чудодейственности лекарства он узнал от самой госпожи Доу. Куа лишь хмыкнул, Вэнь Наньшэн понял:
— Значит, на этом тайном лекарстве Цзинь Яогуан и разбогател. Но зачем вы его принесли? Нам-то оно не к чему.
Мэн Жуй улыбнулся и промолчал. Взгляд Куа блеснул:
— Хочешь сказать, что лекарство приготовлено из Тяньмоло?
Мэн Жуй кивнул. Вэнь Наньшэн уставился на флакон:
— Чернорясые срывают Тяньмоло именно для того, чтобы варить это тайное снадобье.
— Для Цзиней Тяньмоло это величайшая тайна. Те двое в чёрном, что попадались тебе на глаза, это сами Цзинь Яогуан и Цзинь Чуань, — сказал Мэн Жуй.
Вэнь Наньшэн кивнул, но тут же покачал головой:
— Если они рвут Тяньмоло ради лекарства, то зачем красть невинных детей? Как связаны дети, Тяньмоло и это снадобье?
— Этой тайны мы пока не знаем, — глядя в ночь за дверью Ичжуана, произнёс Мэн Жуй. — Но я уверен: день, когда всё откроется, близок.
Вэнь Наньшэн кивнул; взгляд старика Куа не отрывался от белого флакона.
В ту же ночь, в пелене дождя над Тремя Курганами, двое в чёрных плащах вошли в запретное ущелье смерти. На плече одного покачивался длинный мешок. Он шевельнулся; чернорясый прижал ношу, на миг всмотрелся в чёрную глубину и шагнул внутрь…
