Двадцать шестого ноября.
Вторые сутки мрак нависал над уездом Доугу. Мэн Жуй два дня наблюдал за Чуньфэнтаном, но с тех пор, как госпожа Доу уехала, новых покупателей не появлялось.
Перелистывая год за годом уездные дела, Мэн Жуй выяснил: за последние десять лет в городе произошло не меньше сорока исчезновений, и всякий раз бесследно пропадали девочки примерно десяти лет. Среди них и его сестра Ваньсян. За этими пропажами угадывался страшный, громадный заговор, тянущийся целое десятилетие. Эта мысль сдавила Мэн Жую сердце.
Исчезновения, несомненно, связаны с домом Цзиней из Трёх Курганов, а внезапное богатство Цзинь Яогуана и его сына связано с тайным лекарством из Тяньмоло в ущелье смерти. Но как именно связаны пропавшие девочки, отец с сыном Цзини и ущелье Тяньмоло?.. Сколько ни ломал голову Мэн Жуй, ответа он не находил и решил пойти ва-банк.
К вечеру двадцать шестого он в одиночку вернулся в Три Кургана. Перед уходом он всё объяснил Вэнь Наньшэну и старику Куа, велел им сидеть тихо в Ичжуане и лишний раз не высовываться. На прощание Вэнь Наньшэн будто хотел что-то сказать; вспоминая его нетерпеливый взгляд, Мэн Жуй понял: тот мечтает добыть вторую половину карты ущелья смерти и снова идти туда… У Мэн Жуя и самого ёкнуло сердце, но сейчас было не до того.
Усадьба Цзиней раскинулась широким гнездом: десяток дворов и павильонов спереди и сзади; красные стены, зелёная черепица, ручьи и дорожки, всё чинно и ладно. Мэн Жуй перелез через заднюю стену, прошёл по длинным галереям и вдруг навстречу ему вышел рослый мужчина в алом. Кто же ещё, если не Цзинь Чуань? Мэн Жуй юркнул между павильонов, пропустил его и пошёл следом.
Цзинь Чуань дошёл до кабинета Цзинь Яогуана, огляделся, отодвинул секретную дверь и вошёл в тайную комнату.
Лицо Цзинь Яогуана было землистым.
— Отец, вы нехороши лицом, неужто опять старая болезнь? — спросил Цзинь Чуань.
Яогуана с давних пор мучил хриплый, изнуряющий кашель.
— Ничего. Просто душит, — отмахнулся он. — Есть новости?
Цзинь Чуань сжал губы:
— Есть. Я раскинул сети по уезду и обещал солидную награду за сведения о Вэнь Наньшэне. Сегодня, в час пополудни, пришла стайка оборванцев: говорят, избили какого-то человека, очень похожего на Вэнь Наньшэна.
— Нищие? — прищурился Яогуан.
— Нищие, — подтвердил сын. — Рассказали: побили и выбросили его на Каменные Курганы к западу от Доугу, а потом будто люди из Ичжуана его спасли. Тощие все, голодные, кто знает, правда ли. Но я уже отправил А Бао с людьми к Курганам. Если это Вэнь Наньшэн, то он не уйдёт.
— Если не захочет говорить… Запомни: всё должно быть чисто, — ледяным голосом сказал Яогуан.
— Слушаю, — кивнул Цзинь Чуань.
— Что ещё? — Яогуан уловил, что сын еще не всё сказал.
— Тот флакон для госпожи Доу доставлен. Но за последние два дня пришли ещё две тайные записки на покупку. Как поступим, отец? Свернём лавочку или провернём обе сделки?
— Подождём, — после короткой паузы решился Яогуан. — Не по себе мне от того, что флакон у госпожи Доу перехватили, да и этот сыщик, ворвавшийся в Чуньфэнтан…
Он дважды кашлянул. Цзинь Чуань подхватил:
— Я расспросил Чэнь Шана, этот ловчий силён. И знаете, кто он?
— Кто?
— Тот самый, о ком я упоминал: он сломал Цуньтоу запястье — Мэн Жуй.
А в ту самую минуту Мэн Жуй, притаившийся у искусственной горки, не сводил глаз с плотно закрытой двери кабинета.
Четверть часа спустя Цзинь Чуань вышел, аккуратно запер за собой дверь и покинул двор. Мэн Жуй помедлил, но всё-таки пошёл следом. Цзинь Чуань вернулся в свою спальню. Дождавшись, пока погаснут лампы, Мэн Жуй бесшумно возник из тени.
В комнате тянулось ровное, спокойное дыхание. Убедившись, Мэн Жуй обошёл покои кругом; на внутренней стороне задней галереи он заметил крохотный серо-белый след, липкий, словно рвота. Он вздрогнул, но тотчас отступил в темноту и, будто призрак, скользнул дальше по обширной усадьбе.
