И вот, даже семь дней после похорон не прошло, она, хрупкая и «немощная», теряет сознание прямо перед господином Не Чэнъюанем, который к тому времени уже стал уважаемым и состоятельным человеком. Естественно, его это «глубоко тронуло». Он стал её спасителем: купил ей виллу, нанял лучших врачей, и даже её дочь принял как крестницу.
Моя мать так жить не смогла. Когда-то она пошла против своей семьи, чтобы выйти за бедняка-мигранта. Теперь она так же решительно подала на развод.
А мой дорогой отец всерьёз считал, что жертва — он.
Как смешно.
Я не собиралась снова вступать в спор. Всё, что нужно, было сказано ещё до их развода. Повторять одно и то же только вымотает меня. Я отпила чаю и сказала:
— Если это всё, что ты хотел узнать, то я пойду. Цзян Жуй ждёт.
Судя по его лицу, мой тон его задел, но он сдержался.
— Я позвал тебя поговорить о работе. В прошлый раз ты сказала, что собираешься подать заявление в «Шэнъюань». Ты правда хочешь туда после возвращения?
Я покачала головой:
— Нет. Я передумала.
— Шэнцы сейчас хорошо сотрудничают с нашей компанией. Я даже шутил с Шэн Бокайем, что неплохо было бы обменяться детьми для стажировки. — Он вздохнул, потом добавил: — Но, наверное, хорошо, что ты туда не пойдёшь. Сигуан, приходи работать ко мне. Пора тебе вникать в дела. Всё это в итоге достанется тебе.
Я не ожидала такого поворота и замерла.
— Я знаю, твоя мать не хочет, чтобы ты была ко мне близка. Хм… у неё характер… — Он прервался, не договорив. Пару секунд подумал и продолжил: — Начни со мной, просто наблюдай. Тебе не стоит тратить время на мелкие должности снизу.
Я уже собиралась отказаться, как вдруг он тяжело вздохнул:
— Сигуан, отец уже не молод…
Я хотела отмахнуться, сказать ему, что он всё ещё выглядит таким же уверенным и ярким, как раньше, но, подняв глаза, увидела седые корни у его висков. Его лицо было усталым, в этот миг казалось, что некогда энергичный Не Чэнъюань вдруг сильно постарел.
Ему ведь ещё не было и пятидесяти… Откуда уже седина?
Хотя злость на отца во мне ещё кипела, в груди внезапно защемило. Вспоминались его добрые поступки из детства — один за другим. Когда я была маленькой, он носил меня на руках через полгорода, чтобы купить еду KFC, тогда это считалось едва ли не роскошью. Позже, когда семья стала богаче, они — и мама, и папа — стали всё более занятыми. Но если папа не был в командировке, я всегда видела его у дверей, освещённого теплым светом лампы, когда возвращалась с вечерних занятий.
И именно поэтому его измена нашему маленькому дому ранила особенно больно. Я упрямо оттолкнула эти нежные воспоминания и холодно сказала:
— Если мама не хочет, чтобы я туда шла, значит, не пойду.
В его голосе одновременно прозвучали обида и раздражение:
— Ты всё ещё мне не веришь? Сколько раз повторять, между нами с ней нет того, что вы себе напридумывали!
— Тогда почему ты до сих пор не попросил её съехать из нашего дома?
— …Это просто пустой дом, мы там никогда не жили, он ничего не значит, — отец прозвучал уставшим. — После следующей операции всё закончится. Больше я с ней связан не буду.
Эти слова снова вспороли во мне ту самую злость, ту самую старую боль. Но глядя на его уставшее лицо, я не смогла сказать ничего резкого. Лишь выдавила:
— Тогда, когда закончишь с ней, я приеду к тебе.
Папа посмотрел на меня долгим взглядом и вздохнул почти беспомощно:
— Не знаю, в кого ты такая. С виду мягкая, а внутри упёртая до невозможности. Ты… ах.
Когда Цзян Жуй вернулся со своей прогулки, отца уже и след простыл. Он сразу уселся рядом:
— Сис, всё нормально?
Я покачала головой:
— Папа хочет, чтобы я работала в его компании. Как думаешь?
Цзян Жуй задумался:
— А что он сам говорил?
Я пересказала разговор почти слово в слово. Он помолчал немного и твёрдо сказал:
— Иди. Во-первых, тётя тоже вложила силы в компанию дяди, тебе туда идти по праву. Во-вторых, что за мать с дочкой такие наглые, что цепляются к нему?
На его молодом лице появилось презрительное выражение, не по возрасту взрослое:
— Чем сильнее они чего-то хотят, тем крепче ты должна это удерживать. Есть особое удовольствие дать людям увидеть то, чего им никогда не получить.
— … — Я постучала ему по плечу. — Братец, ты в этой жизни далеко пойдёшь.
Он серьёзно кивнул:
— Сис, честно скажу: я давно на дядю зол. Как он может позволять, чтобы тётю так унижали? И всё ради каких-то деловых связей. Но я младший, мне нельзя вмешиваться. Зато если тебя кто-то обидит, я первым этому человеку дверь вышибу.
Тронутая, я обняла его:
— Братик, ты такая опора. Даже думать не хочу о том, что однажды тебя женят…
Серьёзность слетела с его лица мгновенно, он покраснел до ушей и забился, как пойманный кролик:
— Эй, эй, что ты делаешь?! Так просто людей не обнимают!..
После Германии мы заехали в Австрию, а затем завершили наше двухмесячное учебно-путешественническое турне и вернулись в Китай. Цзян Жуй поехал в Нанкин готовиться к поступлению в Фудань, а я вернулась в Уси…
Не успела я переступить порог, как мама обрушилась на меня с упрёками:
— Всё-таки вспомнила, где твой дом! Скажи, сколько раз ты звонила за эти два месяца?
Я скорчила гримасу:
— Эм… не очень часто.
— Почему?
— Еда за границей была ужасная. Испугалась, что ты по голосу услышишь, как я похудела, и начнёшь волноваться.
Мама лишь беспомощно вздохнула, то ли хотела смеяться, то ли ругаться.
После того как я наелась тушёной свинины до отвала, мама почти силком потащила меня навестить крёстную. Мы дружили семьями с моего детства, хотя встречались редко, крёстная давно жила в Пекине и только изредка приезжала в Уси…
Сначала я вручила сувениры, потом выдержала экзамен по теме «учёба и работа», после чего мама меня выгнала, наверняка хотела обсудить с крёстной «дело отца». Я с облегчением ушла играть с котятами в саду…
По дороге домой мама выглядела задумчивой. Уже перед сном она вдруг спросила:
— Сигуан, как у тебя с поиском работы? В прошлый раз говорила, что сама ищешь.
Я с лёгким смущением ответила:
— Завтра начну рассылать резюме.
Мама помолчала, потом сказала:
— Пока ты была в Европе, твой отец выходил на связь.
— Что?
Она снова помолчала, вздохнула и сказала:
— Езжай.
Я опешила:
— Ты хочешь, чтобы я пошла работать к папе? Он тебя чем-то обманул? Я ничего не обещала!
Мама улыбнулась:
— Конечно знаю, что не обещала. Иначе почему бы господин Не явился ко мне весь на нервах?
В моей груди вспыхнула крохотная искорка надежды. Я осторожно спросила:
— …Вы поговорили, да?
Мама на секунду отвела взгляд, почти незаметно улыбнулась и сказала ровным голосом:
— Несколько лет назад наша семья вместе с семьёй Шэн вложилась в производство в Сучжоу. Начнёшь работать там. Пора учиться делу по-настоящему.
Я не понимала, какое именно соглашение заключили мама с папой, но вдруг подумала: а может, папа говорил правду? Может, он всего лишь жалел ту женщину… а сейчас появился шанс всё исправить? Если он признает ошибки и они с мамой снова сойдутся, я была бы счастлива.
Эта крохотная надежда стала чуть больше. Я энергично закивала, полностью соглашаясь с их решением.
И вот через неделю, волоча чемодан и прижимая к сердцу светлое ожидание скорого примирения родителей, я радостно отправилась в Сучжоу начинать свою карьеру.
