Дорога была совсем не подходящая для эмоций, так что я решительно остановилась на обочине и строго его отчитала: — Во-первых, я везу тебя, а не ты меня. За рулём — я. Во-вторых, ты забыл про книги в багажнике? Я вообще-то собиралась помочь тебе их занести, потом ты бы проводил меня до отеля, а потом пошёл домой. У меня всё было идеально спланировано. Так что у нас полно времени. Поэтому, Линь Юйсэнь, будь добр, больше не путай меня специально. — Понял, — он довольно кивнул и лениво вскинул подбородок. — Тогда поехали. Прямо, потом налево. А всё это время он говорил мне поворачивать направо! Детский сад! И, что самое возмутительное, он действительно заставил меня тащить те книги. Хотя он взял большую коробку, а у меня была поменьше, книги всё равно тяжелые! К тому времени, как мы, вспыхивая и задыхаясь, донесли их до его квартиры, он даже заставил меня помогать ставить их на полки одну за другой. Стоя на цыпочках, выставляя книги на место, я продолжала подшучивать: — Бесплатный шофёр плюс грузчик — просто образцовый капиталист. Когда я ставила последнюю книгу, заметила, что все они медицинские, причём ни одна не новая. Я случайно вытащила одну и пролистала. Это оказался его университетский учебник, на титульном листе крупно написано: «Линь Юйсэнь, Клиническая медицина, класс 1, год ХХ». — Это твой университетский учебник? — Да. При переворачивании страниц вывалился листок бумаги. Наклонившись, я подняла его, это было расписание занятий, набитое до краёв курсами. Пробежавшись глазами, я удивилась: — Твоё расписание было настолько плотным? — Для студентов-медиков — это нормально. — Линь Юйсэнь забрал бумагу у меня, опустил взгляд, и его ресницы бросали тени в свете лампы. Я наблюдала за ним тихо, вспоминая, как он упоминал, что начал университет раньше обычного. В голове сразу возник образ уверенного юноши, шагающего по кампусу медицинского факультета с полными руками книг. Я мягко спросила: — Линь Юйсэнь, что профессор имел в виду под «начать заново»? Ты возвращаешься в больницу? Его ресницы слегка дрогнули, но он не ответил сразу. Он взял книгу из моих рук, пролистал несколько страниц, убрал расписание обратно и вернул книгу на полку. Его взгляд скользнул по книжным полкам, словно он погрузился в далёкие воспоминания. — У меня отличная память. Веришь или нет, но во времена учёбы я мог наизусть цитировать многие из этих книг. Я с изумлением посмотрела на полки — так много, и такие толстые… …Не слишком верилось. Линь Юйсэнь поднял бровь. — Возможно, кое-что ещё помню. Хочешь проверить? Почему бы и нет? Терять мне нечего. — Ставка? — Ладно. — Что я получу, если выиграю? — Всё, что захочешь. — Ага. Я сделала вид, что не придаю значения, отвернулась и внимательно выбрала книгу. Что взять? Глаза скользили по полкам, пока внезапно не загорелись. Я сразу вытащила книгу и помахала ей перед ним: — Сунь Сымяо «Сто золотых рецептов для неотложной помощи» — традиционная китайская медицина, классический китайский. Сдавайся сразу. Линь Юйсэнь сразу капитулировал: — Ладно, это я не осилю. Я торжествовала: — Почему у тебя вообще есть книга по ТКМ? — Конечно, у меня есть такой классический медицинский текст, хотя я помню только раздел «Искренность великого врача». — «Искренность великого врача»? Где он? Ладно, не говори, что я хитрю, если ты сможешь воспроизвести наизусть тот отрывок, без единой ошибки, я засчитаю это за твою победу. — Том первый, Медицинские рассуждения, второе эссе. Я перелистала книгу, пока не нашла нужное место: — Нашла. Начинай. Он слегка улыбнулся и тихо прочёл наизусть: «Когда великий врач лечит болезнь, он должен сначала успокоить дух и усмирить волю, быть свободным от желаний и требований. Он должен пробудить сердце великого сострадания, поклявшись всеобщим образом облегчать страдания всех живых существ. Если к нему приходит пациент за помощью, он не должен интересоваться его статусом, богатством, возрастом, красотой или уродством, не держать обиды и не проявлять симпатии к друзьям. Он должен обращаться ко всем одинаково, как к своим близким. Не колебаться и не тревожиться о личном благополучии или безопасности, не цепляться за собственную жизнь. Он должен воспринимать страдания других как свои, глубоко сочувствовать, не избегать трудностей — ни днём, ни ночью, ни в жару, ни в холод, ни в голод, ни в жажду, ни в усталость. Он должен бросаться на помощь с преданностью, без мысли о награде или славе. Только так его можно назвать великим врачом для всех живых существ. Иное — быть великим вором живых душ». Сначала я проверяла каждый иероглиф, чтобы убедиться, что он не ошибся. Но через несколько строк меня полностью захватило это клятвенное наставление традиционной медицины. Мысли о победе или поражении исчезли, оставив лишь глубокое уважение. Он замолчал, и комната погрузилась в тишину. Я опустила голову и снова внимательно перечитала отрывок, затем выдохнула: — Быть врачом — по-настоящему благородное призвание. — Благородное — это слишком сильное слово, но многие мои коллеги действительно преданы делу и принципиальны. — Он сделал паузу, затем добавил: — Когда я сдавал вступительные экзамены в университет, изначально собирался поступать на бизнес. Я удивилась. — Твоя семья когда-нибудь упоминала моих родителей? Я кивнула, затем после короткой паузы протянула ему руку. Он улыбнулся и взял её. — Всё нормально. Это было давно. Хочешь услышать от меня? — Хочешь рассказать? — спросила я осторожно. Держа мою руку, он повёл меня к кулеру в гостиной и налил стакан воды. — Это может занять некоторое время.
