Лёжа в постели и уже почти засыпая, я вдруг невольно задумалась.
Если уж говорить начистоту, насчёт любви я вовсе не так безупречна, как только что расписывала перед этим мальчишкой. В душе у меня, признаюсь, тоже водятся кое-какие маленькие, никому не видные мыслишки.
Сто лет назад, когда Цин Хань взрослел день ото дня, его лицо — красивее, чем у любого мужчины во всех трёх мирах, — постоянно маячило перед глазами. И трудно было удержать сердце, прожившее тысячи скучных лет, от лёгкой дрожи.
Но ведь я тогда была лишь воительницей, прошедшей сквозь тысячи битв, но ни разу сквозь весну и влюблённость. Слишком прямолинейная, слишком наивная. Я даже не понимала, что то странное чувство к Цин Ханю и называлось — волнение. Да и уверена я была, что он не может думать обо мне как о женщине. Я ведь спасла ему жизнь, я была его учителем, покровителем, почти семьёй — существом, на которое можно положиться, но не любить.
Я не пыталась разобраться в его чувствах и тем более в своих. Но если сказать, что я совсем ничего не ощущала… это было бы ложью. За сто лет дважды я осознала, что к нему отношусь иначе, чем к кому бы то ни было.
Первый раз — из-за одной маленькой свинки Сяо Чжу Яо.
Та свинка, достигнув человеческой формы, влюбилась в Цин Ханя. Сначала робко, втайне. Я, конечно, всё видела, но молчала.
А потом как-то раз Цин Хань ушёл из дома и не возвращался два дня.
Я обыскала всю гору, не нашла его и уже начинала тревожиться, как вдруг он объявился… вместе с той свинкой.
Оказалось, она его выманила, и он прожил у неё в пещере двое суток.
Лицо у меня при этом, конечно, не дрогнуло. Я лишь сказала спокойно:
— Ну что ж, ты вырос. Теперь уже можешь гулять где хочешь, даже не считаешь нужным предупреждать своего мастера.
Цин Хань слишком хорошо знал мой характер. Потому, услышав эти слова, сказанные с безразличием, он сразу понял, что я злюсь. И тут же, заметно растерявшись, начал оправдываться:
— Я думал, вернусь через день… Наставница…
— Госпожа Богиня, — вмешалась свинка Сяо Чжу Яо, — не сердитесь на старшего брата Цин Ханя. Это я его обманула… сказала, будто его дедушка заболел. Он только потому и пошёл со мной… — Она потупила взгляд. — Хотите наказать — накажите меня.
Ну надо же, думает, стоит ей прикинуться несчастной, и я тут же растрогаюсь?
Я приподняла бровь и спокойно ответила:
— Хорошо. Тогда скажи, какое наказание ты сама себе выбираешь?
Свинка опешила. На её лице появилось неподдельное изумление, видно, не ожидала, что я восприму её слова всерьёз.
— Я… — промямлила она.
Повисла тишина. Маленькая демоница кусала губы, вся обиженная, а я стояла, скрестив руки, и даже не подумала смягчиться.
И тут заговорил Цин Хань:
— Наставница… это моя вина. Я сам виноват. Надо было сказать вам, что ухожу за гору.
Ах вот оно что! Мальчишка уже научился защищать девушек! Стоит передо мной и выгораживает свою свинку!
У меня в груди так и полыхнуло. А эта маленькая Сяо Чжу Яо добавила масла в огонь:
— Госпожа Богиня, я… я тайно люблю брата Цин Ханя. Потому и упросила его пойти со мной. Не вините его, вините меня! Накажите меня, пожалуйста, накажите!
И стою я, значит, как строгий и непонимающий шуток наставник перед парочкой молодых, рвущихся к свободной любви…
Разозлившись до предела, я вдруг рассмеялась:
— Наказать? Да зачем. Не нужно. Цин Хань, ты уже взрослый. Хочешь спуститься с горы — иди. Можешь не говорить мне ничего. С кем бы ты ни был, мне всё равно. С этого дня считай, что ты окончил обучение. Делай что хочешь, куда хочешь, туда и ступай.
Слова сорвались сами собой, в сердцах, и я сама поразилась, насколько они жёстко прозвучали, не понимала даже, отчего во мне вдруг вспыхнул такой гнев, будто кто-то больно наступил на старую рану.
А Цин Хань, услышав это, побледнел белее бумаги.
Мне стало ещё тревожнее от вида его лица. Я резко повернулась и ушла в дом.
Цин Хань, конечно же, не позволил мне просто уйти. Он будто хотел схватить меня за руку, но, вспомнив о приличиях, отдёрнул пальцы, шагнул вперёд и встал прямо у меня на пути. Сила у него к тому времени уже была немалая.
Я прищурилась:
— Что, хочешь помериться силами с учителем?
Он сжал губы и вдруг рухнул на колени так резко, что я даже отшатнулась:
— Ты что, хочешь меня до смерти напугать?
Он опустил голову:
— Цин Хань виноват. Прошу у наставницы наказания.
Сбоку маленькая свинка Сяо Чжу Яо замерла, не зная, стоит ли тоже упасть на колени рядом, умоляя за него. Я взглянула на неё и досада только усилилась.
— Вот видишь, — бросила я, — и наказать тебя нельзя, всегда найдётся кто-то, кто вступится.
Цин Хань молчал. А вот свинку вдруг подхватила невидимая сила и мягко, но решительно вытолкнула за дверь. Она в панике звала его: «Брат Цин Хань! Цин Хань!»
Но тот не ответил ни слова, даже когда дверь за ней закрылась.
Он лишь повторил тихо:
— Прошу наставницу наказать ученика.
Я не ответила. Развернулась и ушла в дом.
Просидев, наверное, не больше четверти часа, не выдержала, вышла на крыльцо. Он всё ещё стоял на коленях перед домом, голова была опущена, плечи дрожали.
Я кашлянула дважды:
— Ну что, не намолился ещё? Тренироваться сегодня не собираешься?
Он поднял голову. А в его чёрных, как ночь, глазах вспыхнули искорки света:
— Наставница… значит, вы больше не прогоняете меня?
Наши взгляды встретились. И я увидела в его глазах своё отражение.
Из-за такой мелочи наговорила ему резкостей, надулась, как ребёнок…
Я вздохнула:
— Вставай уж, вставай.
И попыталась хоть как-то оправдать свою вспышку:
— Искать тебя по горам два дня, удовольствие, знаешь ли, сомнительное. Без предупреждения уходить, это, по-твоему, весело?
Он склонил голову:
— Цин Хань больше никогда не уйдёт без слова.
Я кивнула в знак прощения.
С тех пор я больше не видела ту маленькую свинку Сяо Чжу Яо. Позже горные духи рассказали мне, что Цин Хань сказал ей что-то такое, от чего у неё разорвалось сердце. Она проплакала в своей пещере три дня и три ночи, а потом собрала узелок и ушла с горы Вуай Шань.
Казалось бы, я должна была расстроиться, пожалеть девчонку. Но странное дело, когда узнала, что она ушла, я… улыбнулась. Словно избавилась от соперницы.
И вот тогда, в тот самый миг, когда улыбнулась, я впервые по-настоящему осознала, что чувства, которые я питаю к Цин Ханю, уже давно перестали быть просто наставническими.
А во второй раз я это поняла… но то, совсем другая история.
Старый Мастер — Список глав
