Су Мо не умел плакать.
Его сердце было холодным и жестоким — это Сюэ Цао знала лучше всех. Глава Цинлоумэня, зять главы Союза мастеров боевых искусств — он вместе со своим тестем держал весь мир боевых искусств в своих руках. Теперь, вероятно, за пределами этого дома всё перевернулось с ног на голову.
Но низко он ни пал, Сюэ Цао не могла позволить себе терять бдительность. Как только его раны затянулись хотя бы на треть, она достала чёрную пилюлю и, не дав ему опомниться, втиснула её ему в рот. Су Мо был тем, кто, даже если бы его насильно заставили проглотить яд, нашёл бы способ выплюнуть его обратно. Однако в этот раз он покорно проглотил лекарство и с лёгкой улыбкой пробормотал:
— Невкусно.
Сюэ Цао усмехнулась:
— А как ты хотел? Чтобы снадобье, лишающее тебя боевых искусств, было приятным?
На её слова Су Мо никак не отреагировал. Он лишь пристально смотрел на неё, будто стоило ему отвернуться, и она исчезнет.
Через некоторое время его тело сотрясли судороги, по венам вздулись жилы, а дыхание стало тяжёлым, словно он с трудом сдерживал боль. В конце концов, он стиснул зубы и зажмурился.
Сюэ Цао равнодушно наблюдала за ним, её пальцы сжались в кулак. Затем она развернулась и молча вышла из комнаты.
Закрыв за собой дверь, она по-прежнему слышала его прерывистое дыхание. Глядя на свои побелевшие от напряжения пальцы, она опустила взгляд и на миг задумалась.
Лишённый боевых искусств, Су Мо не мог больше контролировать свой внутренний поток энергии, из-за чего его раны заживали медленнее. Однако Сюэ Цао, казалось, это не волновало. Она заставляла его носить за ней бамбуковую корзину, когда ходила в горы за травами, поручала рубить дрова, разжигать огонь, мыть посуду. За день его шрамы не раз расходились, но ей было всё равно.
Она хотела мучить его. Любым способом, который могла придумать.
Однако Су Мо никогда не злился.
Сюэ Цао всегда знала, что он прятал свою хищную натуру под маской мягкости и ненавидел, когда кто-то пытался его контролировать. Но сейчас…
Она мрачно посмотрела на него. Он только что закончил колоть дрова, весь в поту и с грязным лицом, Су Мо сел напротив неё, держа в руках чашку с рисом. Не дождавшись даже основных блюд, он жадно заглотил две ложки. Было очевидно, что он изрядно проголодался.
Сюэ Цао не знала, откуда вдруг взялась эта злость, но она резко сбила его палочки на пол и с ледяным выражением посмотрела в его растерянные глаза.
— Смотри-ка, ты, кажется, совсем свыкся с этим жалким существованием, — холодно произнесла она.
Су Мо замер, словно понял что-то важное. Несколько секунд он молчал, а потом тихо рассмеялся:
— Сюэ Цао всё такая же наивная. Если это называется пыткой, то продолжай. Я не возражаю.
Он вдруг задумался, в его глазах мелькнул странный свет, и он улыбнулся ещё шире:
— В эти дни я часто думаю: а ведь мы живём, как обычные супруги…
Сюэ Цао тут же перебила его:
— Ох уж эта честь. Господин Су слишком высоко ставит меня. Как мне, жалкой служанке, сравниться с дочерью главы Союза?
Су Мо некоторое время внимательно смотрел на неё, а затем, уже без улыбки, твёрдо произнёс:
— Ты можешь.
Если так… Тогда почему три года назад…
Сюэ Цао сдержалась, не позволив этим словам сорваться с губ. Стоило их произнести — и она проиграла.
Она усмехнулась:
— Обычные супруги, говоришь? А ты хоть раз видел жену, которая так обращается с мужем?
Су Мо вздохнул, наклонился и поднял сбитые палочки.
— Нет, не видел. Поэтому, Сюэ Цао, обращайся со мной получше.
Сюэ Цао фыркнула:
— Даже после всего случившегося ты умудряешься говорить подобные вещи. Твоё бесстыдство не знает границ.
— Мне нужна только ты.
Её губы дрогнули, но не в улыбке.
— Как бы я ни слушала эти слова, они звучат, как насмешка.
Она поднялась, и выражение её лица стало непроницаемым.
