В глазах врага мелькнула издёвка. Он уже видел, как восточная сабля вылетит из рук, а её хозяин, истекая кровью, рухнет на камни. По шаткой походке и усталой стойке было ясно: удержать такой удар невозможно.
И всё же звон железа не прозвучал. В миг, что длится меньше молнии, защитник чуть изменил хват, повернув кисти. Клинок не встретил чужого меча, а рванул прямо к запястью врага.
Острое лезвие разрезало ткань, плоть и кость одним уверенным движением. Прозвучал лишь чистый рез, и огромный меч отлетел в сторону. На рукояти ещё висела отрубленная кисть, оставляя кровавый след.
Воин взвыл и зажал окровавленную руку. Его клинок, длиной в человеческий рост, вырвался из рук, перевернулся в воздухе и со всего размаху ударил по плечу защитника. Тот пошатнулся, едва не упал, но, превозмогая боль, перевёл клинок обратным движением и ударил под горло врага. Воин рухнул.
Огромный меч грохнулся рядом с детьми, подпрыгнул пару раз на плитах и укатился в лужу крови к своему хозяину.
— Ваше Высочество, вы не ранены? — выдохнул тот, едва держась на ногах.
Тело Цзи Чана вздрогнуло, он открыл глаза, и оказалось, что по лицу давно уже текли слёзы. Перед ним стоял Тан Цяньцзы. Его левая рука безвольно свисала, плечо было пробито, меч в правой руке дрожал от усталости, а лицо, когда-то ясное и юное, было изрезано и перепачкано кровью.
Хотя голос Цзи Чана дрожал от ужаса, он всё же сумел слабо кивнуть в ответ.
Юноша торопливо провёл костяшками пальцев по лицу принца, стирая слёзы, но вместе с ними размазал и кровь. Он на миг застыл, а затем опомнился, но времени на лишние движения не было. Он сдвинул брови и снова кинулся в бой.
Из врагов в живых оставалось лишь пятеро или шестеро, тогда как у Цзи Чана ещё держались почти вдвое больше гвардейцев. Перевес оказался очевидным. Противники, утратив боевой дух, попятились и стали отступать. Тан Цяньцзы приказал своим не преследовать их, подошёл к принцу и протянул руку:
— Ваше Высочество, идём.
Цзи Чан, точно лишённый сил, всё ещё сидел на полу, и только растерянно поднял глаза:
— Куда?..
— Нужно пробираться из города. На пристани нас ждут знакомые купцы, их корабль выведет нас в море. А дальше, когда буря уляжется, будем решать, что делать, — ответил юноша, с трудом сдерживая дрожь в ослабевших пальцах, но руку держал твёрдо.
Медленно, с усилием, принц отнял от себя девочку, взял ладонь Тан Цяньцзы и встал, всё ещё дрожа коленями.
— А она? — спросил он, кивая на ребёнка.
Слепая девочка сидела на каменном полу, прижимая младенца. Подол её яркого шёлкового платья, вышитого золотой и серебряной нитью, пропитался кровью и тяжело тянулся по полу. Огромные, бездонные и пустые глаза были устремлены в никуда.
Тан Цяньцзы глубоко вдохнул и, опустив взгляд, медленно покачал головой:
— Ваше Высочество… её нельзя оставлять.
Лицо Цзи Чана побелело, и было трудно понять, отчего: то ли от страха, то ли от ужаса перед словами. Он плотно сжал губы, и слёзы вновь прорезали дорожки на измазанной кровью щеке. Слов он не сказал, а лишь кивнул и прижался лицом к плечу юноши, не решаясь смотреть.
На кончике клинка дрожала капля крови. Когда меч поднялся, капля сорвалась и упала на лицо девочки. Она вздрогнула всем телом.
Юноша держал клинок, но рука его застыла. Издали ударили боевые барабаны, и в такт им по воде пошли круги. В огненном зареве, сквозь дождь и искры, проступил огненный след сотен факелов, изгибающейся змейкой приближавшихся к павильону. Их могли заметить в любую минуту.
— Мама… брат… — тихо прошептала девочка, не понимая, почему её все оставили, и, протянув руку, стала искать кого-то рядом, но наткнулась лишь на вязкую лужу крови. Она замерла, а потом, словно прозрев, закричала звонко, остро, пронзительно, так, что этот крик невозможно было приписать ребёнку.
Крик рассёк багровый дождь, словно провозгласив начало настоящего ужаса этой ночи.
Огненные отсветы заметались. В стенах дворца нарастал рёв. Со всех сторон слышались вопли, топот, грохот. Удары барабанов участились, набирая силу и стремительность. Река под павильоном задрожала, и волны били в каменные берега так, что казалось, содрогается сама земля.
Тан Цяньцзы с изумлением уставился в сторону, откуда накатывало пламя. Это напоминало что-то знакомое. В районе порта он не раз слышал такой ритм, но теперь он был так яростен, что внушал ужас. Он невольно отступил шаг. Принц распахнул глаза в удивлении.
Барабаны уже гремели совсем близко, в их грохот вплелся звон металла, будто сотни медных тарелок бились друг о друга. С потолка павильона сыпался мелкий мусор, балки дрожали, стены трещали, а всё здание словно подпрыгивало в унисон с этим ритмом, и снова оседало на место. Дрожь под ногами проходила через кости и уходила в мозг, и каждый сжимал рукоять меча сильнее.
Мостки, ведущие к павильону, давно обрушились или сгорели. Воины врага подняли факелы над головами и гурьбой спрыгнули в реку, шагая по воде, шумя и крича. Вся река пылала от отражённых отблесков, и на её фоне навстречу им поднимался впереди всех громадный чёрный силуэт.
