Лицо Сюэ`эр тут же озарилось радостью:
— Если ты там справляешься, то и я точно справлюсь!
Мудань, смирившись, велела одному из слуг скакать обратно в город — просить госпожу Сюэ подготовить дополнительную посуду, принадлежности и всё необходимое, чтобы позже доставить в деревню.
Так и отправились — шумной, оживлённой процессией выехали за ворота города, держась по направлению к загородному поместью. Сюэ`эр, глядя, как Мудань уверенно держится в седле, заметила:
— Сестрёнка Хэ, да ты теперь верхом куда ловчее сидишь! А давай — кто первый доскачет до того самого поля, где мы в прошлый раз смотрели, как играют в мяч на лошадях?
Мудань оглянулась: дорога была почти пуста. Улыбнулась:
— А почему бы и нет! Я как раз хочу проверить, осталась ли такой же трусихой, как прежде.
Сюэ`эр лукаво прищурилась:
— Ну смотри… Если ты проиграешь, тогда обязана пригласить меня пожить у тебя на хуторе… подольше!
Мудань прекрасно понимала: как бы она ни старалась за последнее время, ей всё равно не сравниться с Сюэ`эр в верховой езде. Тут у неё хватало здравого самосознания. Вся эта затея с состязанием — не более чем повод: девчонка попросту хочет остаться в поместье подольше, ну уж один день или два — разница невелика. Всё равно хлопот не избежать.
Она слабо усмехнулась, поднесла ладонь ко лбу, будто от солнца заслониться, и протянула, нарочито устало:
— Ладно уж… пусть будет так.
Сюэ`эр же, сияя от радости, с широкой улыбкой произнесла:
— Сестрёнка Хэ, я тебе шесть счётов форы даю!
— По рукам! — без промедления откликнулась Мудань.
Сюэ`эр тут же повернулась к своей служанке:
— Сяолин, считай!
Как только Мудань пришпорила лошадь и помчалась вперёд, Сяолин вскинула руку и начала считать:
— Один!.. два!.. три!..
На счёте шесть Сюэ`эр с гиком ударила поводьями, и её белый скакун взвился, понёс её следом. А за ними, с криками и смехом, поскакали тётушка Фэн, Юйхэ и остальные, не отставая.
Благодаря упорным тренировкам последних месяцев, Мудань уже давно перестала быть той хрупкой барышней, которую чуть ветер качнёт — и то силы нет. Проскакать такое расстояние теперь ей было по силам. Она пригнулась, отпустила поводья, пустила лошадь во весь опор.
Ветер свистел в ушах, волосы вырывались из-под заколок, лицо словно омывал прохладный поток. Всё тело будто бы взвилось над землёй, и в тот момент Мудань почувствовала редкое, почти забытое чувство — лёгкость. Радость. Свободу.
Она смеялась беззвучно, внутри — широко и искренне.
Сюэ`эр, увидев, как Мудань в одно мгновение унеслась далеко вперёд, не удержалась — прижала пальцы ко рту и весело, с задором, свистнула, словно мальчишка. А затем, с озорной уверенностью победительницы, хлестнула своего белого скакуна, вложив в этот удар всю решимость.
Верховая езда — это уж точно её стихия. В этом деле Мудань далеко не могла с ней тягаться. Стоило Сюэ`эр всерьёз взяться за дело — и разница стала очевидной. Она быстро догнала Мудань, и столь же стремительно обогнала, легко оставив позади.
Мудань нисколько не удивилась: такой исход она предвидела с самого начала. Но даже проигрывая, она не хотела уступать без боя. Ну, проиграешь — так хоть не с треском же. Поэтому она подстегнула лошадь и изо всех сил старалась держаться на хвосте.
Но разница в умении была слишком велика.
Когда, наконец, ей удалось догнать Сюэ`эр, прошло уже добрых две чашки чая времени. Щёки пылали, волосы выбились из заколок, дыхание сбилось — но в груди горело иное чувство: она всё равно не сдалась.
Впереди собралась толпа, что-то явно произошло. Среди людей огненно-алая хусская одежда Сюэ`эр бросалась в глаза, словно пламя в сером сумраке. Она уже спешилась, стояла, опустив голову, а в руке поникшим стеблем висел кнут. Перед ней — две пожилые тётушки, сурового вида, громко и сердито отчитывали её, не щадя выражений.
Неподалёку стояла повозка, неприметная с виду, без украшений или гербов. Однако вокруг неё рассредоточились около десятка крепких людей в сине-зелёных, плотно подпоясанных халатах с круглым воротом. За поясом каждого — меч. Все они стояли по стойке смирно, но их осанка, взгляд, а главное — положение рук — ясно говорили: это вовсе не простые слуги.
Мудань, едва приблизившись, тут же была остановлена. Ей навстречу вышел низенький коренастый мужчина с плотной шеей и резко рявкнул:
— Стой! Слезай! С дороги, не мешайся!
Мудань быстро сообразила, в чём дело. Повозка хоть и без примет, но уж слишком серьёзно охраняема. А место — почти у самого поместья вана Нина. Всё говорит о том, что здесь, скорее всего, проезжает кто-то весьма важный. Видимо, Сюэ`эр неудачно пересеклась с этим кортежем и — как водится — нарушила чьё-то «высочайшее спокойствие».
А она ведь вышла за город именно с ней… Значит, и отвечать придётся тоже ей.
Мудань без колебаний спрыгнула с седла, пригладила волосы и, не теряя вежливости, но с искренней улыбкой, шагнула вперёд. Поклонившись, она мягко заговорила:
— Уважаемый господин, прошу извинения. Та девушка — моя младшая сестрица. Девчонка ещё, любопытная и легкомысленная, как и все в этом возрасте. Наверняка что-то сделала не так — подскажите, в чём провинилась? Я от имени семьи непременно извинюсь.
Коренастый мужчина смерил Мудань взглядом — от головы до ног. Видно было: одежда на ней добротная, без излишеств, но каждая деталь — от застёжек до пояса — выдавала руку хорошей мастерской. Лицо чистое, прекрасное, а выражение — ровное, вежливое, без заискивания, но и без вызова. Словом, настоящая дочь хорошего рода.
Он нахмурился, но голос уже был не столь резким, как прежде:
— Сестрица твоя, похоже, совсем ума не имеет. Видит повозку — должна сбавить шаг, не то что нестись напролом, будто и вправду никого на дороге нет! А если бы она в кого врезалась? А если бы это была особа, которой даже малейшее беспокойство причинить — уже преступление?
Он насупился, но говорил уже скорее для порядка — не с явной злостью.
Мудань, выдохнув про себя с облегчением (значит, всё же дело не зашло слишком далеко), поспешила продолжить, сдержанно улыбаясь:
— Старший брат говорит верно. Мы все её ругаем, что гоняет лошадей, как сорванец, но она с весны только и приехала издалека, ещё не успела привыкнуть к столичным порядкам… Возраст юный, голова горячая, дурость — обычное дело. Прошу вас, будьте великодушны. Я непременно велю ей извиниться, должным образом выразить почтение. А если причинён хоть малейший ущерб — мы всё оплатим. Только прошу: простите ей этот проступок…
Говорила она с искренним сочувствием, с учтивостью, но и с достоинством — не унижаясь, но прося по-человечески. Видно было, что не привыкла прятаться за чьё-то имя, а поступала честно, прямо.
Улыбающегося человека не ударишь — тем более, если перед тобой стоит такая ладная, красивая девушка, говорящая с уважением, но без унижений. Коренастый страж ещё раз сердито зыркнул на неё, хмыкнул:
— Ладно, иди за мной.
Мудань поспешно привязала поводья к ближайшей иве и поспешила следом. Подойдя ближе, она увидела: Сюэ`эр всё ещё стоит там же, а две пожилые тётушки продолжают безостановочно сыпать бранью, не давая ей ни продохнуть, ни оправдаться.
— Кто тебя учил так скакать?!
— В глаза не глядишь, вокруг не смотришь — будто одна на свете!
— Понаехали, ничего не знают, а уж гонору — на троих хватит!
