Ли Син сразу понял: Мудань даже не думает уводить от себя служанку. Она ясно дала понять — наедине разговаривать с ним не намерена. На миг его лицо дрогнуло, челюсть сжалась, но тут же он выдавил жалобную улыбку, с видом страдальца проговорил:
— Целый день скакал по округе, ничего путного не ел… Не найдётся ли в кухне горячей лапши с бульоном? Хоть одной скромной миски?
Мудань, взглянув на Ли Сина, заметила, как его лицо покрылось румянцем от солнца, а во всём облике читалась усталость дороги. Что ни говори, выглядел он и впрямь измученным. Внутри у неё шевельнулось лёгкое сожаление. Она вздохнула про себя и, не подав виду, кивнула:
— Юйхэ, ступай на кухню, скажи, чтобы подготовили ужин.
Юйхэ с недовольным видом поджала губы, лицо у неё оставалось хмурым, но спорить не стала — развернулась и молча ушла.
Ли Син, как будто вспомнив о чём-то, вдруг добавил:
— Пусть приготовят побольше. Со мной ещё Цаншань и Лошань — они тоже с дороги.
Мудань удивлённо подняла брови:
— А где же они? Позови — пусть хотя бы воды выпьют.
— Коней чистят, — ответил он. — Пусть поедят потом, когда всё будет готово. Не впервой.
Мудань склонила голову:
— Значит, ты снова по поручению вана Нина? — Потом, чуть помедлив, добавила: — Позже, верно, и ночевать поедешь к нему в загородное поместье? Послал ли ты заранее кого-то предупредить?
— Угу, — лишь коротко отозвался Ли Син, но видно было, что хотел сказать нечто другое. Губы его дрогнули, но слов он так и не нашёл — только смотрел на Мудань пристально, в упор, будто пытаясь прочесть на её лице нечто важное.
От его взгляда по спине у Мудань пробежал холодок. Она внутренне сжалась, но внешне оставалась безупречной: натянула лёгкую улыбку, и, как ни в чём не бывало, начала говорить о чём попало — о саде, погоде, строительстве, о каких-то несерьёзных пустяках, лишь бы заглушить неловкость.
Ли Син не перебивал. Молча сидел, чуть склонив голову, и слушал её, словно слушал бы музыку — или мысли, которые звучат лишь ему одному.
Одна ладонь звука не создаст — мысли в голове Мудань всё чаще стали напоминать эту древнюю пословицу. Её голос постепенно стих, слова становились всё более натянутыми, неестественными, пока совсем не иссякли. Между ней и Ли Сином повисло гнетущее молчание. Они сидели друг напротив друга, не в силах найти ни одной фразы, за которую можно было бы уцепиться, чтобы снять неловкость.
К счастью, именно в этот момент появилась Атао, неся в руках чай. Она поставила перед каждым по фарфоровой чаше, наполненной ароматным настоем. Это хоть немного разрядило обстановку — по крайней мере, теперь было чем занять руки и губы, чтобы не чувствовать себя полностью потерянными в тишине.
Спустя некоторое время Юйхэ вернулась быстрым шагом, с живым огоньком в глазах и почти весёлым голосом:
— Молодая госпожа, господин Цзян пришёл вернуть фонарь. Говорит, есть дело, в котором хочет попросить вас о помощи. Спрашивает, свободны ли вы сейчас?
При этом она зыркнула на Ли Сина таким взглядом, что и самый непроницательный почувствовал бы укол. Только что, через Лошаня, ей удалось разузнать: Ли Син в самое ближайшее время собирается обручиться с У Шицзю, дочерью старого военного советника. А если так, то что же он делает здесь, в загородном поместье, вдали от города, в доме молодой девушки? Зачем это лицемерие?
— Где он? — сразу встрепенулась Мудань. Услышав, что Цзян Чанъян ищет её по делу, она тут же поднялась. Склонившись в сторону Ли Сина, проговорила с лёгкой улыбкой:
— Старший брат, ты отдохни, попей чаю, а я скоро вернусь. Меня ненадолго просят.
Ли Син, будто вынырнув из своих задумчивых размышлений, вздрогнул, резко поднял голову и переспросил с неуловимым напряжением:
— Цзян Чанъян? Тот самый, старший сын из рода Цзянов?
— Он самый, — спокойно ответила Мудань.
Ли Син прищурился, словно только теперь решил выложить истинную цель своего визита:
— Я, собственно, сегодня и приехал, чтобы найти его. Заехал в его загородное поместье, ждал долго — не дождался. А он, оказывается, здесь, у тебя. Ну что ж, пусть и его пригласят, поговорим вместе.
Юйхэ, и без того раздражённая, едва сдержала своё возмущение. «Он скоро женится, а всё ещё ходит вокруг да около, да ещё и с таким видом, будто всё по праву принадлежит ему», — думала она, стараясь не выдать своего гнева. В её голосе послышалось лёгкое хвастовство:
— Вчера вечером молодая госпожа сопровождала младшую госпожу из семьи Хуан на вечерние танцы под песни. Там-то и повстречали господина Цзяна — вместе и плясали. А потом он проводил нас обратно, но к тому часу уж и луна с небес скрылась, вот мы и дали ему фонарь — дорогу осветить.
Ли Син нахмурился, в его взгляде мелькнула едва уловимая тень:
— Значит, Дань`эр уже и в танцах под луной участвует… Интересно. Я ещё не имел удовольствия видеть.
Мудань лишь тихо кивнула, не желая продолжать ни объяснений, ни двусмысленных намёков.
В этот момент Цзян Чанъян вошёл в павильон, за ним следом шёл У. Увидев Ли Сина, Чанъян на мгновение удивился — в его взгляде мелькнуло лёгкое изумление. Но уже в следующее мгновение он овладел собой, шагнул вперёд и с вежливой улыбкой, спокойно и в духе великосветского этикета, сложил руки в приветственном жесте:
— Господин Ли, как поживаете? Давненько не встречались.
Ли Син окинул Цзян Чанъяна испытующим взглядом, будто стараясь прочесть в нём что-то скрытое, недоброе. Но тот стоял спокойно, с лёгкой, ясной улыбкой на лице, без тени притворства или смущения. Ни в позе, ни в глазах его не чувствовалось ни лукавства, ни нарочитости. Ли Син, видимо, не найдя повода для недоверия, чуть расслабился, сдержанно кивнул в ответ и с тем же степенным выражением сложил руки в приветственном жесте:
— Только что был у вас в загородном поместье, брат Цзян, — сказал он с лёгкой усмешкой. — Думал, и следа не найду. А вот оно как выходит: где истопчешь сапоги — не найдёшь, а где не ждёшь — всё само в руки идёт.
Цзян Чанъян приподнял бровь, в голосе его прозвучала сдержанная заинтересованность:
— У вас дело ко мне?
— Да, — серьёзно подтвердил Ли Син, уже без шутливого тона. — И дело важное. Если брат Цзян позволит, присядем — я расскажу подробно.
Цзян Чанъян на миг обернулся к Мудань, словно ища у неё разрешения или подтверждения: стоит ли затевать разговор при ней? В его взгляде не было ни недоверия, ни стеснения — скорее осторожность, внимательность к границам.
Мудань тут же поняла, что речь идёт о каком-то важном поручении, и, уловив колебание в глазах Чанъяна, мягко сказала:
— Говорите спокойно. Здесь никто вам мешать не станет. Посторонних не будет.
Она сдержанно улыбнулась, пригласила обоих мужчин сесть, а сама жестом велела Атао подать свежезаваренного чаю. После этого, ненавязчиво и с чувством такта, увела Юйхэ — под предлогом заняться подготовкой ужина и расставить веранду к приёму гостей.
