Когда пришло время садиться за письменный стол и оформлять договор, Юань Шицзю зажал в пальцах кисть, но всё никак не начинал писать. Он лишь хмурился и молчаливо погружался в раздумья.
Мудань, сидевшая напротив, от напряжения сглатывала каждые несколько секунд — она боялась, что он вдруг прозреет, почует подвох или, хуже того, в последний миг передумает. В глазах её даже мелькнуло отчаяние.
Она оглядела низкий резной столик перед собой, на котором валялась раскрытая на середине книга, и от неловкости схватила её, начала медленно обмахиваться, бурча себе под нос:
— Жарко-то как… Сорок миллионов, а даже чаю не предложили.
Юань Шицзю недовольно зыркнул на неё, раздражённо выхватил книгу из её рук и передал стоящему в углу слуге:
— Убери, не мешай.
Затем, будто вихрь прорвался сквозь тишину, он уверенно повёл кистью по бумаге. Чернила ложились чётко, без единой паузы — он писал быстро и безошибочно, как человек, давно решивший всё для себя.
Мудань, затаив дыхание, смотрела, как его кисть движется к последней строке. И когда он, наконец, окунул палец в киноварь и поставил алый отпечаток руки — её сердце отпустило. Без промедления она поставила и свой отпечаток, аккуратно подула на бумагу, чтобы быстрее высохла, и бережно свернула свой экземпляр договора.
— Деньги доставлю самое позднее завтра, — пообещала она деловито и встала.
Юань Шицзю стоял, будто окаменев, растерянно глядя на Мудань. Взгляд его был пустым, в нём сквозила такая тоска и опустошённость, будто он только что потерял возлюбленную.
Мудань, как человек, что сам одержим любовью к прекрасному и редкому, прекрасно понимала, какое именно горе сейчас терзает Юаня. Но проявить сочувствие — значило бы нанести ему ещё большую обиду. Поэтому она сдержала себя, сделала вид, что ничего не замечает, и лишь негромко велела Юйхэ и тётушке Фэн готовиться к выходу.
Вдруг изнутри послышался мягкий, ласковый голос женщины:
— Неужели гостья уйдёт, не испив чаши чаю?
Из дома неспешно вышла молодая женщина в простом, но опрятном наряде: белый короткий жакет, длинная юбка бледно-зелёного цвета. Волосы были убраны скромно — в них торчала лишь одна тонкая серебряная шпилька. На лице — несколько белесых следов от старых высыпаний, а в руках — поднос с тёплым ароматным чаем.
С почтительной улыбкой она поднесла Мудань чашку и в то же время встревоженно взглянула на Юаня, будто опасаясь, что с ним может случиться неладное.
Мудань, заметив, как кротка и спокойна эта женщина, подумала, что, вероятно, она и есть жена Юаня. Из уважения она поспешно поднялась, приняла чашу обеими руками и скромно отошла в сторону, отпивая чай без лишнего слова.
Юань Шицзю, увидев её, нахмурился и резко бросил:
— Зачем ты вышла? Ступай назад, отдохни.
Женщина не обратила ни малейшего внимания на недовольство Юаня. Молча взяла в руки его экземпляр договорной бумаги, внимательно прочитала всё от начала до конца, затем мягко улыбнулась Мудань и спросила:
— Скажи, милая, а где же расположен твой сад?
Мудань внутренне напряглась. Она боялась, что если та узнает, что её сад находится рядом с владениями Цзян Чанъяна, то начнёт задавать неудобные вопросы. Но врать не могла — пришлось отвечать, вытирая со лба мысленные капли пота:
— На берегу Хуанцюй, называется Фанъюань.
Женщина кивнула и с той же приветливой улыбкой продолжила:
— Тогда если я или мой супруг когда-нибудь решим полюбоваться этими камнями… не сочтёшь ли возможным нас впустить?
Мудань, не теряя самообладания, ответила:
— Разумеется, можно. Но за отдельную плату.
Лицо Юаня в ту же секунду снова потемнело, как сгустившаяся туча. Женщина, однако, только тихо рассмеялась:
— Это дело торговое — тут всё по правилам. Раз ты согласилась выложить такую сумму за эти камни, значит, ты тоже человек с утончённым вкусом.
Юань Шицзю только фыркнул в ответ, даже не взглянув в сторону Мудань — настолько его переполняло раздражение.
Мудань почувствовала, что больше не выдержит этой напряжённой атмосферы, и, сославшись на неотложные дела, торопливо распрощалась. Едва они вышли за ворота дома Юаня, как Юйхэ, прикрыв рот ладонью, уже готова была расхохотаться.
Мудань тут же одёрнула её и зашептала:
— Тише, тише! Пошли скорее!
Когда Мудань добралась до того места, где ранее простилась с Цзян Чанъяном, она не обнаружила его на прежнем месте. Зато ей навстречу, прижимая к груди лепёшку с кунжутом, важно вышагивал маленький мальчик, которому едва исполнилось лет шесть. Он остановился перед ней, задрав голову, и сказал:
— Эта молодая госпожа, случаем, кого-то ищет? Тот господин в коричневом халате велел передать, чтобы вы прошли ещё две улицы вперёд. Он ждёт вас на углу.
Мудань подумала про себя с усмешкой: Значит, не только мне показался Юань Шицзю человеком трудным, Цзян Чанъян и сам предпочёл отойти подальше — на всякий случай. Мысль эта невольно вызвала у неё лёгкую насмешку, и она обернулась — взглянуть ещё раз на те ворота, из которых только что вышла.
Как она и ожидала, в щель полуоткрытых ворот торчала чёрная вихрастая голова — тот самый замурзанный мальчишка-слуга. Он с неотрывным вниманием провожал взглядом эту, как ему казалось, глупую и богатую простушку, купившую весь двор камней за безумные деньги.
Мудань в ответ театрально закатила глаза и гневно посмотрела на него, будто бы обиделась до глубины души. Мальчишка тут же спрятался за створку, а она, не выдержав, фыркнула и, круто повернувшись, направилась в сторону, указанную посыльным.
Мудань шла строго в указанном направлении, прошагав уже целых две улицы, но так и не увидела ни Цзян Чанъяна, ни У Сяня. Это начинало казаться ей странным, как вдруг из узкого переулка сбоку внезапно вынырнул У. Он первым делом метнул быстрый взгляд за её спину, проверяя, не следит ли кто. Убедившись, что за ними никто не идёт, он поспешно поманил её и спутниц рукой, приглашая следовать за собой.
Пройдя с ним ещё немного, Мудань увидела перед собой неприметную харчевню с выцветшей вывеской «Чжан Цзи». У самого входа их уже поджидал Цзян Чанъян. Завидев их, он улыбнулся:
— Как раз к обеду поспели. У этого заведения отлично готовят тушёного кролика, а ещё тут запекают чудесные груши — сладкие, сочные, прямо тают во рту. Сядем, перекусим и заодно всё обсудим.
Не дожидаясь ответа, он распахнул двери, жестом приглашая их войти. Хозяин заведения, видимо, был с Цзян Чанъяном давно знаком: он только кивнул в знак приветствия, даже не вставая, и снова принялся считать пригоршню чечевицы, будто бы это было делом государственной важности.
Цзян Чанъян тем временем провёл всех в глубь помещения, мимо узких проходов и деревянных перегородок, и вывел к укромной комнате с надписью «для достойных гостей» — светлой, чистой, с резными ширмами и окнами, выходящими в крохотный дворик.
Хотя и называлось это помещение «комнатой для достойных гостей», на самом деле в ней не было и следа изысканности: столы и табуреты были сделаны из грубо оструганного дерева, без всякой лакировки, с живой фактурой, где местами ещё виднелись заусенцы. Однако всё было чисто, сухо и аккуратно, а от стен тянуло прохладой.
Пока Цзян Чанъян внимательно просматривал купчую, Мудань, не упуская ни малейшего изменения в его лице, сдержанным голосом призналась:
— Я его, кажется, сильно разозлила. Сначала он потребовал пять миллионов, но я начала торговаться и сбила до четырёх. Уж и норов у него, скажу я, не из мягких.
Цзян Чанъян, закончив читать, отложил бумаги и вместо того, чтобы возмутиться ценой или похвалить сделку, с интересом спросил:
— А мне вот любопытно, как это тебе удалось так его раздразнить?
Мудань сдержала лёгкое волнение и пересказала весь эпизод — как приценивалась, как делала вид, будто не разбирается, как стучала камешком по его любимому экспонату… Цзян Чанъян выслушал и рассмеялся:
— Ты прямо в самую точку ударила. Он больше всего в жизни ненавидит двух типов людей. Первые — это те, кто, ничего не понимая, делают вид, что во всём сведущи, и, вдобавок, смеют подвергать сомнению его суждение. А вторые — это надменные богачи и вельможи, которые свысока смотрят на всех остальных, будто бы им весь мир что-то должен.
Мудань усмехнулась:
— Ну так я же как раз из тех, кого он на дух не выносит — и притворяюсь, будто понимаю, и деньги при себе есть. Неудивительно, что он меня возненавидел с первого взгляда. А цену-то загнул будь здоров! Но я подумала: всё равно в моём саду без таких камней не обойтись, а искать где-то вдалеке — это и хлопотно, и дорого, и в пути может побиться…
Она не успела договорить, как Цзян Чанъян мягко, но твёрдо перебил её:
— Сумма, которую ты заплатила, поможет ему разом решить все свои проблемы. И я, и мои друзья будем только рады. Мы ведь и договаривались с самого начала — ты платишь десять миллионов, остальное беру на себя. Ты же пришла помочь, а не торговаться. Если бы я ещё цену тебе указывал — это было бы как минимум неловко.
