Цянь Юй, тихонько кивнув в сторону одной из девушек — пышнотелой красавицы с причёской шуанхуань вансянь цзи «взирающая на небожителей» и в короткой камзольной кофте из гранатово-красного шёлка, в тонкой восьмиклинной юбке того же цвета, — сказала:
— Госпожа, гляньте, разве это не Маньнян из дома Цю? Вместо того чтобы, как подобает хозяйке, сидеть внутри и принимать гостей, она носится по двору, да ещё и, смеясь, хватает подружку за шею. Всё такая же, как прежде, — своенравная и бесшабашная.
Госпожа Бай, взглянув на Мудань с лёгкой улыбкой, проговорила:
— Видишь, все здесь — стайка диких пташек. Возрастом они ненамного старше тебя, как раз время для вольной, беззаботной жизни, для весёлых игр и смеха.
Хотя губы её изогнулись в улыбке, Мудань уловила в её голосе тонкую, едва заметную нотку печали. И, вспомнив странную, непонятную близость между госпожой Бай и её супругом Пань Жун, Мудань про себя подумала: видимо, жизнь госпожи Бай вовсе не столь безоблачна, как кажется со стороны.
Две девушки уже заметили их и, весело переговариваясь, радостно подбежали навстречу. Цю Маньнян, украдкой и с любопытством оглядывая Мудань, одновременно учтиво поклонилась и поздоровалась с госпожой Бай:
— Сестрица Синь, я уж думала, ты и вовсе не явишься.
Госпожа Бай, ловко заправив за ухо выбившуюся при возне прядь волос Маньнян, мягко улыбнулась:
— Как же я могла не прийти? Скажи, ванфэй Мин прибыла?
— Ещё нет, — ответила Маньнян, — сейчас здесь только несколько наших кузин.
Она указала на Мудань и с живостью добавила:
— А эта старшая сестра кто? Такая красавица, а наряд — просто чудо, как ладно подобран!
Госпожа Бай, очевидно, не сочла нужным подробно представлять Мудань, лишь сдержанно сказала:
— Это моя добрая подруга. Фамилия Хэ, в детстве звали Мудань, все так её и кличут — Дань`эр.
Цю Маньнян слегка нахмурила изогнутые брови, едва заметно прикусив алые, словно налитые соком губы — явно пытаясь припомнить, есть ли в столице знатный род с фамилией Хэ.
Мудань же уже кивком велела Шу`эр подать вперёд оловянную шкатулку и, мягко улыбнувшись, произнесла:
— Без предварительного приглашения осмелилась явиться на ваш пир — непростительная вольность. Здесь у меня маленький сувенир — подвеска для веера из древесины ци-нан, работа тонкая, да и смысл в ней добрый. Прошу вас, не сочтите за убогость.
Цю Маньнян, услышав столь учтивые слова и приметив изящность самой шкатулки, чуть заметно улыбнулась и приняла дар собственноручно. Не смущаясь присутствия других, она тотчас открыла крышку.
Внутри оловянная коробочка оказалась двухъярусной: на верхнем лежала капля мёда для сохранения аромата благовонного дерева, а нижний был доверху наполнен мелкими стружками благовония ци-нан, посреди которых покоилась подвеска для веера, вырезанная в виде летучей мыши и гриба линчжи. Работа и впрямь была безупречной, а для девушки, готовящейся к замужеству, — и по форме, и по смыслу как нельзя более подходящей.
Цю Маньнян тут же велела стоящей при ней девушке-служанке вынуть подвеску и прикрепить к её вееру, сама же, любуясь обновкой, воскликнула с неподдельной радостью:
— Ах, как же это мне по душе!
В ту же минуту в её сердце родилось к Мудань расположение, и мысль о том, из какого же рода та происходит, уже не казалась ей столь важной. Она с живостью обернулась, указывая на свою спутницу в лазурных одеждах:
— А это — А`Лань из семьи Цинь. Мы недавно познакомились, да уж больно пришлись друг другу по нраву!
А`Лань из рода Цинь, не стесняясь, шагнула вперёд, чинно поклонилась и госпоже Бай, и Мудань. Кожа её была бела, словно тёплый нефрит, длинные брови мягкой дугой оттеняли крупные глаза, а подбородок имел едва заметную твёрдую линию. Фигура — стройная и гибкая, возраст — лишь к обряду совершеннолетия. Красавица, да и только: движения спокойны, манеры безупречны, а в облике — не кричащая роскошь, но тонкое изящество и врождённая, не заслоняемая даже простотой наряда, благородная стать.
Госпожа Бай медленно окинула А`Лань взглядом с головы до ног и с лёгкой улыбкой произнесла:
— Ты ведь из семьи Цинь из Тайюаня, верно?
Цинь А`Лань слегка улыбнулась, и на левом её щеке проступила едва заметная ямочка, словно тонкий след от весенней капли на лепестке:
— Верно. В родовой книге я значусь двадцать шестой. А покойная супруга прежнего вана Нина — моя родная старшая сестра.
Мудань, услыхав это, невольно пристальнее всмотрелась в собеседницу — и действительно, в её облике угадывались смутные черты княгини Нин: едва уловимое сходство во взгляде и в линии бровей. Однако, если покойная ванфэй оставляла после себя впечатление мягкости и спокойной благости, то у Цинь А`Лань из-за чуть резковатой линии подбородка проступало больше решимости и внутренней твёрдости.
Госпожа Бай кивнула неторопливо, и в её голосе прозвучало уважение:
— Значит, ты — младшая сестра прежней княгини Нин? Твоя старшая сестра была поистине достойной женщиной.
Глаза Цинь А`Лань в тот же миг увлажнились, на их краю блеснули слёзы; она склонила голову и промолчала.
Цю Маньнян, заметив это, весело воскликнула:
— Ах, сестра Синь, ну вот опять — только и умеешь, что напоминать людям о грустном! Сегодня же мой день, а значит, никаких печальных разговоров, только смех!
С этими словами она обняла А`Лань за плечи и, мягко подтолкнув вперёд, повела дальше. Пройдя несколько шагов, оглянулась через плечо к Мудань и с задорной улыбкой сказала:
— Сестра Хэ, не стесняйся, развлекайся вволю — как душе угодно!
Госпожа Бай чуть приподняла подбородок:
— Идите, идите, не обращайте на нас внимания.
Цю Маньнян только того и ждала. Обняв Цинь А`Лань за плечи, она вполголоса что-то шепнула, отчего обе девушки прыснули в сдержанный смех, затем, крепко взявшись за руки, стремительно умчались прочь, словно две яркие ласточки в весеннем небе.
Мудань лишь теперь нашла момент задать свой вопрос:
— А`Синь, та самая знатная особа, о которой ты говорила… это ли ванфэй Мин? Вана Мин ведь зовут тем самым императорским дядюшкой?
Госпожа Бай улыбнулась:
— Так ты, значит, уже слышала о ване Мине? Вот это как нельзя кстати… Неудивительно.
Мудань, всё же сбитая с толку, нахмурилась:
— Видела я его только однажды — тогда, на загородном поместье вана Нина, когда смотрела состязание в конном мячe. Лишь издали — знала только, что он дядя государя, а больше — решительно ничего.
Госпожа Бай протянула последнее слово, в её голосе прозвучала лёгкая насмешка:
— Вот оно как… Теперь мне всё ясно.
Мудань, заметив на её лице насмешливо-лукавое выражение, недовольно надула губы и легонько ущипнула подругу за руку:
— Что это ты, а? Смеёшься так хитро, словно что-то замышляешь.
Госпожа Бай посмеялась ещё немного, а затем, понизив голос, сказала:
— Ладно уж, скажу тебе правду. Есть человек, который попросил ванфэй Мин выступить за тебя. Ванфэй Мин — не из знатного рода, зато больше всего любит заступаться за женщин, что пострадали от несправедливости. Чуть позже, если она скажет тебе что-то странное или сделает что-то, что тебя удивит, ты ни капли не удивляйся — просто соглашайся.
Слова госпожи Бай раззадорили Мудань до крайности, и она, словно маленькая девчонка, вцепилась в край её рукава, не отпуская:
— Да кто же это всё-таки? Если не скажешь, я тебя не отпущу!
