Ван Минь? — Мудань вздрогнула от неожиданности. Значит, это и был тот самый ван Минь. В этот миг он поднял голову и — случайно или нарочно — бросил короткий взгляд в сторону, где стояли они с Цзян Чанъяном.
Мудань уже хотела отступить, но крепкая ладонь мужчины надёжно поддержала её за талию. Он тихо произнёс, едва шевеля губами:
— Не двигайся. Он нас не видит.
Ван Минь и впрямь вскоре отвёл взгляд. Лишь когда стоявший рядом белолицый, безусый юноша с тонкими, почти женственными чертами лица бережно протёр снежно-белым шёлковым платком носок его сапога, он, не спеша, поднялся. Взяв с собой нескольких рослых воинов в парчовых одеяниях, ван Минь вышел, увлекая за собой слугу из поместья вана Чжу, крепко связанного, словно бамбуковый цзунцзы, и гордо удалился.
Цзян Чанъян тихо прикрыл окно, будто ничего и не произошло, и негромко велел Мудань сесть:
— Ешь. Остынет вкус будет уже не тот.
Мудань помедлила, погружённая в свои мысли, и лишь спустя миг произнесла:
— В последнее время… разве в столице не стало неспокойно?
Пальцы Цзян Чанъяна, державшие бамбуковые палочки, на долю мгновения замерли. Затем он усмехнулся:
— С чего тебе взбрело в голову такое?
— В прошлый раз история с позором второго сына господина Цзяна вроде бы выглядела правдоподобно, — тихо заговорила Мудань, — но на деле там было много странного. Я слышала намёки… будто некоторые люди подозревают именно тебя. А сегодняшнее… уж слишком всё совпало. Раз уж хотели отправить второго господина в дальнюю поездку и исполнить его маленькое желание, следовало поручить это делу надёжному человеку. Почему же послали такого глупца? Гун Чжу всегда держится в тени, а его люди — осторожны. Откуда такая дерзость? И ещё так «удачно» встретился ван Минь… чересчур уж удачно.
Она раздражённо провела рукой по краю своего футоу, словно желая стряхнуть назойливые мысли:
— И к тому же, как назло, именно ты оказался здесь. Я боюсь, кто-то пытается подстроить тебе ловушку.
Взгляд Цзян Чанъяна потемнел, но губы изогнулись в лёгкой усмешке:
— Ничего такого нет. Просто совпадение. Ты надумываешь.
Мудань подняла глаза на него. Его улыбка казалась беспечной, но в глубине взора теплилась мягкая, обволакивающая нежность. Она тоже невольно улыбнулась:
— Ну и ладно. Всё же будь осторожен.
Раз он не желает говорить, пусть так — она не станет давить.
Цзян Чанъян кивнул:
— Мне довелось услышать весть: говорят, в следующем году государь намерен устроить Праздник Пионов. Победителю обещана награда в десять тысяч золотых, а вдобавок — пожалование почётного титула. Ты…
Глаза Мудань засияли ярким светом:
— Правда? Ты ведь не обманываешь меня?
Стоило лишь упомянуть о чём-то, связанном с цветами пиона, как она тут же преображалась, — и это, по мнению Цзян Чанъяна, было уже чересчур. Он с лёгким оттенком досады тихо вздохнул:
— Конечно, правда. Но всё это решается мгновением мысли: вдруг государь переменит решение — и всё отменится.
Мудань улыбнулась:
— Я понимаю. Всё равно начну готовиться. А если в итоге ничего не будет — приму это спокойно. Разве не так?
Он, всё так же улыбаясь, положил на её маленькое серебряное блюдце ломтик верблюжьего горба:
— Вот именно.
Мудань в ответ положила ему кусочек рыбы:
— Ешь побольше.
Цзян Чанъян за раз отправил рыбу в рот, глаза его сощурились в довольной улыбке. Но Мудань вдруг посерьёзнела и сказала:
— Сяо Сюэси велела передать тебе привет. Сказала, что ты с юных лет проявлял себя как герой, и что она безмерно тобой восхищается. С мужем, как ты, — что ещё женщине можно желать?
Цзян Чанъян на миг опешил, едва не поперхнувшись. Но, заметив, как Мудань лукаво моргнула, а уголки её губ сами собой приподнялись, он вдруг всё понял. Не удержавшись, он протянул руку и ласково ущипнул её за нос:
— Так вот оно что… Просто тебе неловко признаться в собственных мыслях, и ты решила выдать их устами другой?
Мудань одарила его выразительным взглядом из-под длинных ресниц:
— И не знала, что ты ещё и самовлюблённый.
Снаружи донеслось несколько лёгких звуков, а вслед за ними — приглушённый голос У Сяна:
— Молодой господин.
Цзян Чанъян молниеносно убрал руку, лицо его вновь стало непроницаемым:
— Входи.
У Сянь проскользнул внутрь, окинул обоих быстрым, прищуренным взглядом, и, убедившись, что они чинно сидят друг напротив друга за столом, с серьёзными и почти строгими лицами, невольно скривил губы. Ну и разыгрывают… — подумал он, но вслух произнёс предельно официально:
— Молодой господин, время подходит. Гун Чжу, не дождавшись, пока сюда доставят угощение, уже отправился с людьми в путь. Он пошёл дорогой, отличной от той, что выбрал ван Минь. Так что, скорее всего, они не пересекутся.
Цзян Чанъян на миг задумался, его взгляд мягко остановился на Мудань. Голос прозвучал тихо, с тёплой заботой:
— Ты уже наелась?
Мудань отложила бамбуковые палочки, поднялась и с нежной улыбкой ответила:
— Да, я сыта.
Цзян Чанъян заметил, что в уголке её губ блеснула крошечная капля соуса. Рука сама собой потянулась, чтобы стереть её, но, уже почти коснувшись, он вдруг вспомнил, что в комнате стоит У Сянь, пристально наблюдающий за ними. Он резко обернулся — и, конечно, увидел, как тот, полусогнувшись в притворной почтительности, украдкой, с прищуром, следит вовсе не за хозяином, а именно за этой протянутой рукой, словно подмечая каждое её движение.
Цзян Чанъян едва заметно поморщился, в полпути изменил направление и указал пальцем на У Сяня:
— Отвези госпожу Хэ домой. Потом иди готовь лошадей.
У Сянь осклабился какой-то своей, не то насмешливой, не то загадочной улыбкой, и, не говоря лишнего, вышел за дверь.
Цзян Чанъян почувствовал, как к щекам приливает тепло — сам он этого не желал, но кровь всё же предательски окрасила лицо. Мудань, словно желая выручить его, поспешно заговорила:
— Не стоит утруждать управляющего У. У меня есть свои слуги. Ты же сам говорил, что Гуйцзы весьма ловок? Пусть он сопровождает тебя — так будет надёжнее.
