Глаза её слегка затуманились, в голосе зазвучала тихая жалоба:
— К тому же… виной всему была я, и перед его матерью я в долгу.
Лицо старой госпожи ещё сохраняло мягкость, но, услышав последние слова, она резко приподняла веки, и взгляд её потемнел.
— Кто это, говоришь, перед ними виноват? — холодно бросила она. — Если уж искать того, кто в чём-то перед ним провинился, так это его мать — своекорыстная, сварливая, завистливая, думающая лишь о себе одной, без капли почтения к родителям, роду и мужу! И что это за речи — будто будущее дома гуна держится только на нём? Сейчас подобные слова — явно преждевременны. С его-то манерами… пусть нынче он и сумел обмануть Великого владыку, но придёт день, когда всё откроется, и недолгой окажется его слава.
— Чжун`эр и И`эр, говоришь, не так хороши? — голос её стал твёрдым, но в нём прозвучала уверенность. — Запомни: лучше уж обидеть седовласого старика, чем недооценить бедного юношу. Разве Чжун`эр не отправился закаляться в войске? Пройдёт несколько лет — и он себя проявит! А И`эр… у каждого свои слабости, но и свои сильные стороны. Раз он тянется к книгам, то перестань слушать отца, который требует непременно учить его верховой езде и стрельбе. Найми ему хорошего наставника, пусть усердно занимается. На будущую весну отправим его на экзамен. А там один будет силён в военном, другой — в учёном, и плечом к плечу они ни в чём не уступят другим!
Сначала госпожа Ду слушала с явным удовольствием, но чем дальше говорила старая госпожа, тем тяжелее становилось на сердце. Однако улыбка на её лице лишь становилась ярче, словно весеннее солнце.
— Матушка, вы всё верно изволили сказать, — отозвалась она с почтением. — Я как раз хотела с вами обсудить это дело. На самом деле я давно слышала, что учитель, которого мой брат пригласил к своим детям, очень хорош. И уже собиралась отдать И`эра в его ученики. Да только однажды обмолвилась об этом господину гуну, а он никак не отозвался. Потому и не решалась тревожить вас этим разговором.
Старая госпожа тяжело вздохнула:
— Невестка, ты во всём хороша, но только уж слишком послушна! Это же важно — нужно было давно со мной посоветоваться! Учитель, которого твой брат нанял для своих детей, наверняка справится. К тому же он наш родственник — мы его знаем, и я уверена, что ребёнок не будет обижен и не научится плохому. Я согласна! А если сын вернётся и будет недоволен, отправь его сразу ко мне! Завтра подготовь для И`эра дары для церемонии ученичества и отправь его к наставнику.
Она на миг задумалась, затем обернулась и позвала:
— Хунэр! Открой мой сундук и достань два старых корня женьшеня — отправь их сестре твоей матери.
Госпожа Ду поспешно произнесла:
— Матушка, не стоит, я сама приготовлю дары.
— Это моё сердечное намерение, — мягко ответила старая госпожа. — С таким-то строптивым нравом моего сына ты все эти годы почти не поддерживала с ними близких отношений. А теперь, когда вдруг возникло дело, и придётся идти с просьбой, — это уже само по себе выглядит неловко. Если же и с моей стороны дары окажутся недостаточно щедрыми, тебе будет и вовсе неудобно.
В груди госпожи Ду что-то болезненно сжалось, к горлу подкатил комок, и глаза её слегка увлажнились. Она опустила голову, не находя слов.
Старая госпожа, глядя на невестку — такую тихую, смиренную и всё же гордо сдерживающую обиду, — невольно подумала: если бы госпожа Ван имела хоть половину кротости и мудрости госпожи Ду, всё бы в доме пошло иначе. Лёгкий вздох сорвался с её губ.
— Все эти годы, — сказала она тихо, — тебе, конечно, было нелегко. Но ты ведь, выходя за моего сына, знала, в каком доме окажешься. Каждый его шаг — словно по тонкому льду… Но ты не тревожься: что бы ни случилось впредь, я никогда не обделю Чжуна.
Госпожа Ду тихо всхлипнула, подняла голову и, с глубочайшей искренностью в голосе, произнесла:
— Матушка, не говорите так. С того дня, как я вошла в этот дом, я стала женой рода Цзян и во всём должна ставить интересы семьи Цзян превыше всего.
Старая госпожа одобрительно кивнула:
— У тебя дел немало, иди займись, не нужно больше сидеть со мной.
Но госпожа Ду не спешила уходить. Она ещё немного посидела, обсуждая со старой госпожой подробности предстоящего семейного пира, пока не заметила, что та устала. Лишь тогда она поднялась, поклонилась и вышла.
Пройдя за ворота двора, госпожа Ду замедлила шаг и негромко велела Байсян:
— Разузнай-ка, почему старая госпожа вдруг вспомнила о чтении книг и экзаменах для И`эра.
Байсян, приняв приказ, поспешила исполнять его, а госпожа Ду вернулась в боковой зал, где обычно занималась повседневными делами дома. Она спокойно, без лишних эмоций, распорядилась приготовить для Цзян И`эра богатый и достойный дар к обряду ученичества.
Когда всё было готово, вернулась и Байсян с ответом:
— Госпожа, говорят, только в прошлый раз господин гун как-то обмолвился: раз И`эр так любит книги, почему бы ему не попробовать сдать экзамены? Больше же никто об этом не говорил. Хотя господин гун каждый день заходит к старой госпоже поклониться, но задерживается он у неё не дольше времени, что требуется, чтобы выпить чашу чая.
Лицо госпожи Ду не дрогнуло, но в глубине души она сжала зубы. Значит, Цзян Чанъян уже начал действовать!
Долго она сидела в молчаливых раздумьях, затем ровным голосом приказала:
— Позовите И`эра.
Выслушав мать, Цзян И`эр только глядел на неё в недоумении, молчал и не знал, что сказать.
Госпожа Ду прищурилась и с лёгкой усмешкой спросила:
— Ну что, онемел? Или просто не хочешь идти?
— Нет, нет, — поспешно замотал головой Цзян И`эр, возбуждённо потирая руки и уже не заботясь о внешнем приличии. — Я лишь боюсь, что не смогу поспеть за двоюродными братьями… что опозорю матушку.
Вдруг он резко ударил себя ладонью по лбу, откинул полу халата и, опустившись на колени, с силой коснулся лбом пола перед госпожой Ду.
— Матушка… — только и успел вымолвить он, и голос его тут же перехватило, так что продолжить он уже не смог.
Госпожа Ду не спешила поднимать сына. Она сдержанно, но серьёзно приняла этот поклон, а затем твёрдо сказала:
— Слушай внимательно. Раз уж ты пойдёшь к учителю, это уже не только твоё личное дело. Ты будешь представлять лицо поместья гуна, и моё лицо тоже. Я не требую, чтобы ты взлетел к вершинам славы, но ни в коем случае не смей утратить путь благородного мужа.
Слёзы выступили на глазах Цзян И`эра.
— Сын будет свято хранить матушкины наставления, — произнёс он дрожащим голосом. — Я знаю, что лишён особого дарования и вряд ли смогу принести дому громкую славу. Но я непременно буду достойным человеком и никогда не предам той заботы и защиты, что матушка дарует мне.
Госпожа Ду кивнула, взгляд её оставался строгим:
— Хорошо. Запомни то, что сказал сегодня. Не смей заставить меня разочароваться. Ступай.
Цзян И`эр ещё раз, уже совсем ровно, поклонился ей, коснувшись лбом пола, затем поднялся и, тихо ступая, вышел.
Госпожа Ду, с непроницаемым лицом, проводила взглядом его худощавую спину, а потом подняла к губам чашу с давно остывшим чаем и одним глотком допила её до дна.
