Мудань вздохнула:
— Видимо, только так…
Они молча прошли ещё немного. Цзян Чанъян заметил, что Мудань всё не разглаживает брови и погружена в свои тревожные мысли. Понимая, что она переживает за госпожу Бай, он нарочно решил сменить тему:
— А ну-ка, расскажи мне подробно, как госпожа Ду в тот день приходила к вам?
Мудань подробно пересказала всё происшедшее, а затем, тихо пожаловавшись, добавила:
— Совсем она мне не по душе. С виду улыбается приветливо, держится почтительно, будто вся из себя скромная и любезная. Но ведь всё это только напускное — играет роль, да и играет умело. Однако удержаться всё равно не смогла: устроила мне ловушку, хотела, чтобы я оступилась. Не вышло, так она и показала истинное лицо. Да ещё и об наш чайник нарочно стукалась! А этот её подарок — какой-то хвалёный талисман… да ни за что он мне не нужен!
Цзян Чанъян, слушая её жалобы, невольно залюбовался: столь прелестно выглядела она и нежной, и живой, и озорной. Рука сама тянулась к её волосам, хотелось бы только, чтобы они были наедине, тогда он непременно потрепал бы её по голове. Но рядом шли У и прочие люди, да и встречных прохожих было немало. Пришлось сдержаться. Он лишь раздражённо сжал плётку в руке пару раз и, улыбнувшись, сказал:
— Не обращай на неё внимания. Всё её притворство ради меня. Тебе она вреда не причинит, разве что попытается использовать тебя, чтобы задеть меня.
— Войско придёт его встретит полководец, вода хлынет её остановит земля. У меня с ней нет подлинных столкновений интересов, потому я её и не боюсь, — тихо сказала Мудань, но тут же с тревогой посмотрела на Цзян Чанъяна. — А вот за тебя я беспокоюсь куда больше. Скажи честно, чем ты занимаешься? Если уж она насторожена против тебя — ладно, но почему сразу несколько человек держат тебя на прицеле? Ты всё время отвергаешь их предложения… неужели не боишься, что в итоге обидишь всех насмерть?
Она вздохнула и продолжила:
— В таких делах я не слишком разбираюсь. Но думаю: если ты хочешь и дальше идти этой дорогой, и при том не просто идти, а продвигаться всё выше, тебе придётся расставлять приоритеты, выбирать, что оставить, а что отринуть. Иначе потом будет очень трудно…
На самом деле в тонкости придворных интриг Мудань не вникала. Но, опираясь на опыт своей прежней жизни, знала: в человеческих переплетениях невозможно оставаться в стороне и при этом жить спокойно. Тот, кто пытается, обрекает себя на тяжёлое существование. Неизбежно приходится делать выбор, принимать сторону.
Цзян Чанъян смотрел на неё с улыбкой, наклонился чуть ближе и тихо произнёс:
— А если придётся горько хлебнуть? Ты не боишься разделить со мной трудности? Не станешь жалеть об этом?
Мудань встретила его взгляд и без тени колебания покачала головой:
— Не боюсь. Если ты будешь искренен со мной, я готова разделить с тобой любые тяготы и ни о чём не пожалеть. Но условие одно: ты должен быть со мной честен и верен.
Она понимала: чтобы получить, нужно что-то отдать. Если она жаждала его искренности, то и сама была готова заплатить своей преданностью.
Цзян Чанъян смотрел в её тёмные, глубокие глаза, полные серьёзности и решимости. Ответ прозвучал так быстро, так твёрдо, что в груди его поднялась волна густая, теплая, сладкая до боли. Она заполнила всё его сердце и грозила вырваться наружу.
Он больше не мог сдерживаться. Бросив быстрый взгляд на У и остальных, он стремительно схватил руку Мудань и крепко сжал её в своей ладони.
— Не тревожься, — сказал он низким, твёрдым голосом. — Я не позволю тебе страдать. Я ясно понимаю, что делаю, и у меня достаточно силы, чтобы защитить и себя, и тебя.
Вдруг за их спинами послышался приглушённый смех нескольких людей, и Цзян Чанъян поспешно отпустил её руку. Наклонившись ближе, он тихо проговорил:
— Позволь мне объяснить всё, чтобы ты не терзалась тревогами. Сейчас я хоть и числюсь во внутренней страже, но их интересует не столько это, сколько иные мои связи. Каждый пытается заручиться поддержкой. Во-первых, это род Цзян. Хоть гун Чжу и держится предельно осторожно, его военный авторитет всё равно слишком велик, чтобы им пренебречь. Во-вторых, мой приёмный отец.
Он на мгновение умолк, потом продолжил негромко, но уверенно:
— Государь ныне в силе и расцвете, кое-какие дела поднимать ещё рано, время не пришло. Обстановка туманна, и именно потому я сделал ставку на доверие Его Величества. Что будет потом у меня есть и план, и расчёт.
На самом деле Цзян Чанъян так и не открыл Мудань всей правды — дела, которыми он занимался, были слишком опасны. С тех пор, как его выбрали и призвали в столицу, он действовал лишь по воле императора: расследовал грязные тайны и измену тех, кого нельзя было тронуть официальному суду, разбирал дела, с которыми не справлялись даже чиновники и ведомства. Врагов у него, без сомнения, хватало, но, если стремишься к делу и хочешь двигаться выше, избежать ненависти невозможно.
Что же до важнейших вопросов кого можно задеть, а кого лучше не трогать, он прекрасно понимал. Только вот подобная служба не могла продолжаться вечно. К счастью, завершив нынешнее поручение, он получит возможность освободиться. А всё это, думал он, должно оставаться в стороне от Мудань. Ей незачем знать подробности. Ей достаточно жить счастливо, растить свои цветы и ждать дня, когда выйдет за него замуж.
Но Мудань сразу почувствовала: он говорит не всю правду. Ей не нравилось это ощущение скрытности. Она тихо сказала:
— Ты ведь на самом деле симпатизируешь вану Цзин, не так ли?
Цзян Чанъян изумлённо приподнял бровь, а затем рассмеялся, обнажив ровные белые зубы:
— С чего ты это взяла?
Мудань поняла, что угадала, и бросила на него лукавый взгляд:
— Я же знаю, — протянула она, — просто не стану говорить, откуда. И ещё знаю: ты всё ещё наблюдаешь, выжидаешь, прикидываешь, кому себя отдать дороже. Точно так же, как я выращиваю цветы: среди множества бутонов нужно выбрать самый особенный, самый сильный тут нельзя позволить себе небрежность.
Цзян Чанъян не удержался и рассмеялся:
— Тогда давай выращивать цветы вместе.
Он посмотрел на Мудань мягким взглядом и добавил:
— Нужно уметь пользоваться внешними силами. Иногда важно заручиться чьей-то помощью, но идти самому просить недопустимо. Надо дождаться, чтобы человек сам пришёл к тебе с просьбой позволить ему помочь. Тогда он сделает для тебя всё и останется в восторге. Ты же, возвращая ему одолжение, тоже будешь рад, и в итоге довольны все.
Впереди уже виднелись городские стены. Мудань с неохотой посмотрела на Цзян Чанъяна:
— Ты будь осторожен.
Он кивнул:
— И ты тоже. Я постараюсь в скором времени встретиться с Пань Жуном. А если что-то случится — ищи Гуйцзы. Он сумеет меня разыскать.
Мудань метнула сердитый взгляд на Гуйцзы:
— Вот ведь предатель! Уж давно шепнул тебе, что я здесь, а мне ни слова не сказал, всё строил загадочность!
Гуйцзы съёжился, втянув голову в плечи, а Цзян Чанъян рассмеялся:
— Не вини его. Он и сам не был уверен, смогу ли я успеть сюда.
