С этими словами чья-то тяжёлая рука резко дёрнула его за ворот. Перед ним стоял пьяный в стельку игрок, глаза налились кровью, а в голосе звучала хмельная подозрительность. И с этим криком тут же десятки глаз уставились на Гуйцзы.
Люди, едва оправившись от ночного ужаса, были всё ещё полны злости и страха. Им позарез нужен был козёл отпущения, и стоило увидеть чужака, как каждый решил: вот он, тот самый шпион, из-за которого обрушилась беда. Их взгляды стали колючими и злыми, и в них не осталось ни капли жалости.
У Гуйцзы сердце сжалось от страха, но лицом он и виду не подал. Неторопливо, словно в этом не было ничего особенного, он поправил воротник и уже собирался что-то сказать, как вдруг перед ним пронеслось облачко тонкого аромата.
Майя, улыбаясь, выступила вперёд и лениво протянула:
— Да ведь это же старый слуга из дома господина Чжана. Твой хозяин нынче попался в сети. Когда вернёшься с вестями, смотри не сбереги шкуру снимут с тебя трижды!
Пьяный, услыхав её слова, тут же уверился, что ошибся, и разжал хватку. С силой толкнул Гуйцзы прочь и, бормоча что-то себе под нос, отвернулся.
Гуйцзы поспешил склониться перед Майя и тихо сказал:
— Благодарю за милость.
Она же сощурила глаза, бросив на него взгляд полный лукавства и обещаний:
— Передай своей хозяйке: теперь она в долгу передо мной.
…Когда прозвучал утренний колокол, ворота квартала открылись. Но Восточный рынок ещё дремал, и лишь к полному рассвету, когда грянул гулкий звон бронзовых колоколов, створки торговых ворот наконец распахнулись.
Гуйцзы, смешавшись с толпой обессиленных, угрюмых игроков, осторожно двинулся прочь. Он петлял улочками, раз за разом оглядывался, чтобы убедиться, что за ним никто не следует. Лишь тогда, с облегчением вздохнув, он вернулся в родной квартал Сюаньпин — в дом Хэ.
В доме Хэ царило обычное спокойствие и размеренность. Второй и пятый сыновья давно уже отправились в лавки, а женщины собрались в главной зале — весело беседовали и занимались рукоделием рядом с госпожой Цэнь. На фоне их оживлённой суеты только Мудань и сама госпожа Цэнь выглядели усталыми и хмурыми: обе не сомкнули глаз за всю ночь. Каждая мелочь настораживала их, ухо всё время ловило отдалённые шорохи за дверью, но при этом приходилось изображать бодрость и поддерживать общую беседу.
Вдруг занавесь в дверях слегка дрогнула, и просунулась голова Шу`эр. Мудань и госпожа Цэнь встретились глазами и тут же, будто по молчаливой договорённости, нашли предлог, чтобы Мудань могла встать и выйти.
Шу`эр тихо прошептала:
— Гуйцзы вернулся. Ждёт снаружи.
Мудань едва заметно кивнула. Не торопясь, словно ничего не произошло, вышла из двора госпожи Цэнь, но, миновав вторые ворота, резко ускорила шаги.
Гуйцзы сидел один в боковой комнате, согреваясь у жаркого угольного очага. Перед ним стояла большая миска с дымящейся лапшой в бульоне, и он с аппетитом ел, прихлёбывая горячий суп. Завидев вошедшую Мудань, он тут же отставил миску и хотел было вскочить, чтобы поклониться.
Но Мудань остановила его мягким движением руки:
— Всю ночь на ногах устал, небось. Не спеши, сперва поешь досыта, потом всё расскажешь.
Гуйцзы улыбнулся своей простодушной улыбкой и быстро доел лапшу. После чего поднялся и, понизив голос, пересказал всё случившееся. В конце он прибавил:
— Господин Го, капитан стражи, говорил: хотел бы он за вас отомстить куда суровее, да только уж слишком много преград, всё заведение не прикроешь. Что удалось, то и сделал. Он велел спросить у вас, госпожа: как долго держать этого человека? Срок по вашему слову.
Мудань ненадолго задумалась, глаза её потемнели, голос прозвучал ровно и холодно:
— Я и не ждала, что удастся закрыть всё заведение. И то, что сделано, уже очень кстати. Пусть сидит месяц. Обязательно так, чтобы прочувствовал каждую муку, чтоб запомнил это на всю жизнь и больше не осмелился переступить черту.
Гуйцзы кивнул:
— Малый понял. — Он немного помедлил, затем понизил голос: — Вчера ночью я краем глаза увидел того, что звался Лю. Но едва только внутренние стражники подали голос он уж как сквозь землю провалился. Должно быть, там имелся ещё один потайной ход.
Мудань плотно сжала губы. Что ж, и верно: на узкой дороге враги встречаются чаще всего.
Заметив, что лицо её омрачилось, Гуйцзы поспешил добавить:
— Кто бы там ни плёл сети, в итоге всё равно вышло себе во вред. Попытка украсть курицу, а в результате и рис прогорел. Убытки у них огромные: даже если место не запечатают окончательно, долго ещё не оправятся. На руках у игроков хоть и было золота да серебра немало, но все бумаги и долговые расписки из железного сундука всё подчистую вынесли. Да это ж целое состояние!
— Как бы там ни было, сердце моё, наконец, отлегло, — облегчённо выдохнула Мудань. — Ступай, отдохни. Завтра передашь в руки капитану Го то, что я ему обещала, и поблагодаришь от моего имени. А ещё не забудь о Майе, отнеси ей подарок, пусть тоже знает мою благодарность.
Гуйцзы откланялся и, почтительно склонившись, вышел.
Мудань взяла медные щипцы и медленно пошевелила в жаровне серый пепел. Ради того, чтобы избавиться от этой заразы, она измотала себе всю голову: сперва совещалась с госпожой Цэнь, со Вторым и Пятым братом, затем пустила в ход просьбы и связи. Кто бы мог подумать, что именно Гуйцзы, простой и на вид неказистый, окажется знающим стольких людей? К тому же ловко вышел на капитана Го. Денег ушло немало, но дело провернули чисто. Капитан ведь тоже из внутренних стражей, а значит, и ему перепала хорошая доля. Каждому своё и потому Мудань вовсе не боялась, что хозяева подпольного игорного дома решат выследить её. Совсем другое дело Майя. Та уже не раз выручала её… Но с какой целью? Что ей взамен требуется?
…А в ту же ночь Хэ Люлян, шатаясь, брёл по ледяному ветру, едва держась на ногах. Перед глазами вставал образ того самого усатого стражника с блестящей на свету дощечкой-значком, что властно велел распахнуть ворота и гнал людей в неизвестную тьму. И вот тут у Люляна вдруг защемило сердце. Хотелось заплакать. Хотелось домой. Даже по тем, кого он обычно терпеть не мог, теперь он скучал.
