Она резко повернулась к невестке Сунь, слова её звучали как приговор:
— Отвечай! Ты его жена? Так или нет? Ты принимала от него деньги, которые он возвращал домой? Получала ли ты имущество, что он передавал тебе на хранение? Брала ли ты хоть кроху из той грязной прибыли, что он вытащил из игорного стола? Отвечай! Если осмелишься сказать «нет», сию же минуту ты снимаешь с себя всякую вину и не имеешь к этому делу никакого отношения. Но госпожа Ян, его мать, от неё отвести участие невозможно. Что же до тебя: муж и жена в горе и в радости одно целое. Я не собираюсь ни давить, ни принуждать. Хотите держитесь вместе, не хотите это ваше дело.
Госпожа Ян, видя, что госпожа Цэнь в ярости, испугалась и поспешно вцепилась в руку невестки Сунь, пытаясь её усмирить. С натянутой улыбкой она заговорила:
— Госпожа, не взыщите, она от отчаяния сорвалась, слова были лишние, сама не ведает, что говорит. Ну что ты стоишь? — дёрнула она невестку Сунь за рукав. — Живо проси у госпожи прощения!
Невестка Сунь потупила взор, ничего не ответила, лишь молча склонилась в почтительном поклоне.
Госпожа Цэнь отвернула лицо и холодно произнесла:
— Ростовщик придёт через три дня. Не надейтесь всё переложить на общее имущество. Даю вам два дня. Если к завтрашнему вечеру я не увижу большей части собранных денег, пошлю людей и тогда уже не стану разбираться, что у кого было приданое.
Сказав это, она велела тётушке Фэн следовать за ними обеими, чтобы проследить, и больше к делу не возвращалась.
Когда собрание распалось, и все разошлись, Мудань, заметив, что госпожа пребывает в мрачном расположении духа, осталась с ней и тихо заговорила, чтобы хоть немного её утешить:
— Глядите, вот-вот конец года наступит, и всё уже подходит к сроку. Как только долг будет погашен, велите его вернуть.
Госпожа Цэнь задумалась, а потом кивнула:
— Что ж, пожалуй, так и сделаем.
Она устало потерла виски и добавила:
— Когда твой отец возвратится, я всё больше думаю: пусть уж они переселятся куда-нибудь отдельно. Что положено разделить — разделим. Больше мне терпеть их невыносимо.
Мудань улыбнулась и мягко сказала:
— Мамочка, если вам тяжело и тягостно, как только всё это завершится, поедем в Фанъюань на несколько дней. Отдохнёте душой, развеетесь. Дом пусть останется на попечение невесток, а вы хоть немного поживёте без забот.
Госпожа Цэнь тяжело вздохнула:
— Что ж, это было бы кстати. — Она помолчала и добавила: — Ночью мне приснился дурной сон… Оттого на сердце до сих пор муторно. Послезавтра поедем в храм Фашоу, я хочу возжечь благовония и помолиться.
Мудань послушно кивнула и стала утешать её:
— Вы только не тревожьтесь. Может статься, дурной сон просто намёк на нынешние хлопоты — вот эти самые долги, что пришли требовать за Шестого брата.
Госпожа Цэнь снова вздохнула:
— Дай-то Небо, чтобы так и было.
Мудань прислонилась к её плечу, понизила голос и чуть виновато спросила:
— Мамочка… а слова Шестой невестки сегодня, такие обидные… Неужели я в самом деле не права? Может быть, мой совет был чересчур суров?
Госпожа Цэнь покачала головой:
— Нет, дочь моя, ты поступила верно. Ты думаешь о доме, думаешь и о нём самом. У кого в душе поселилась страсть к игре, тому от неё почти не избавиться. Такой человек подобен собаке, что ест грязь и не помнит смрада… Нужно так проучить его, чтобы запомнил на всю жизнь. Ты не знаешь, сколько в молодости мне с отцом довелось видеть таких: и уши себе резали, и пальцы отрубали, клялись, что больше не станут играть, а стоило лишь снова оказаться за столом и забывали всякую боль. Этих денег они всё равно не соберут, но урок дать придётся. Пусть не питают напрасной надежды. И заодно это станет предостережением и для прочих в семье: иначе в доме воцарится беспорядок.
Мудань прижалась к её плечу и тихо сказала:
— Я только мечтаю, чтобы наша семья была благополучна во всём: чтобы мир и лад царили, чтобы всё шло гладко.
Госпожа Цэнь улыбнулась, коснулась её руки:
— Когда мы придём в храм, не забудь усердно помолиться и возжечь благовония. Также обратись к Будде с просьбой о том, чтобы старший сын семьи Цзян благополучно вернулся домой, и чтобы ваше дело разрешилось без проблем, как и должно быть.
Мудань порозовела, щеки её запылали. Она уткнулась лицом в материнские объятия и, чуть смущённо, чуть весело, прошептала:
— Я вовсе и не думаю о нём… Уехал на столько дней и ни разу письма не прислал!
Госпожа Цэнь ласково погладила её по голове, улыбнулась с лёгкой насмешкой:
— В дороге ведь всё не так просто, как дома. Разве возможно слать вести каждый день? Вот вернётся тогда и потребуй, чтобы сразу прислал сватов и поскорее обручился, а после уж и глаз с тебя не сводил, врозь с тобой и шагу не делал.
Тем временем госпожа Ян и Сунь, поняв, что пути назад нет, засуетились с редкой расторопностью. Скоро они вынесли из своих покоев дорогие одежды, украшения и кое-какие ценные предметы обстановки, обменяв всё это на деньги. Невестка Сунь, как и ожидалось, отказалась тронуть собственное приданое и отдала лишь то, что получила от Люляна и дома Хэ. Госпожа Ян осталась недовольна, но, памятуя грозные слова госпожи Цэнь, проглотила обиду и решила оставить разговор до времени, когда Люлян вернётся.
Обе хлопотали долго, но всё же недобрали почти четыреста тысяч цяней. Госпожа Цэнь не стала поднимать крик — молча велела при всех написать долговые расписки, взяла недостающее из общих средств и отдала в уплату за Люляна. А затем распорядилась через неветску Сюэ: отныне все расходы на питание, одежду и украшения для госпожи Ян и жены Люляна урезать до тех пор, пока долг перед общим домом не будет возвращён.
Госпожа Ян вынуждена была снять роскошные одежды и надеть простую повседневную куртку и юбку, украсить волосы обыденными шпильками и кольцами. В сравнении с прочими домочадцами она выглядела униженной и поблекшей, и в сердцах решила вовсе не показываться за общим столом.
Невестка Сунь же хоть и сохранила своё приданое нетронутым, после случившегося не смела щеголять нарядами. Она сослалась на предлог: будто бы её мать хворает, и брат приехал за ней, чтобы увезти её домой на время. Госпожа Цэнь не стала чинить препятствий, напротив приготовила щедрые дары и оказала почести её родне. Невестка Сунь почувствовала укол стыда и, прощаясь, тихонько припала к полу, приложив голову к ногам госпожи Цэнь в знак благодарности.
Мудань сопровождала госпожу Цэнь в зал Великого Будды. Вместе они воскурили благовония и воздали почтение, после чего госпожа вытянула жребий. Но выпал жребий неблагой, и лицо госпожи Цэнь сразу омрачилось.
Мудань поспешила улыбнуться, стараясь приободрить её:
— Пустяки, матушка. Надо лишь выслушать, как учителя растолкуют. Ведь всякий жребий имеет свой выход и своё утешение.
