Лю Чан с каждой секундой становился бледнее, но в его взгляде не было страха — скорее, скрытая задумчивость. Он помолчал мгновение и, криво усмехнувшись, с насмешкой произнёс:
— Не надейся на Цзян Чанъяна. Его кнут не достанет сюда, а когда он вернётся будет уже слишком поздно. Впрочем, у тебя немало друзей, можешь попробовать посмотришь, кто из них готов помочь тебе до конца. Госпожу Бай не упоминай: ей важно беречь дитя в утробе. Способности Пань Жуна ограничены, а тот твой командир Го и вовсе отбыл в отпуск. Твои родственники, генерал Хуан и прочие, тоже не смогут дотянуть руки так далеко, по крайней мере сейчас. Что же до знатных покровителей, чьей милостью ты раньше пользовалась, все они ныне в дворце, и тебе до них не добраться. Попробуй сама… А если ничего не выйдет тогда приходи ко мне, ещё не поздно.
В груди у Мудань словно вспыхнуло бурное море, волны подкатывали к самому горлу, и её едва не вырвало. Она с трудом подавила рвущиеся наружу чувства и, заставив себя говорить, тихо спросила:
— Так чего же ты хочешь от меня?
Лю Чан почувствовал, как сердце у него забилось сильнее, и, пристально вглядываясь в лицо Мудань, медленно произнёс:
— Здесь не место для разговора.
И взглядом дал понять: не пустит она его внутрь не услышит и продолжения.
Но Мудань хранила холодное молчание, ни малейшего намерения уступить.
Лю Чан, понимая её упрямство, вынужден был заговорить сдержанно, но с лёгкой горечью:
— Муж и жена в юности спутники до старости. Мы с тобой были связаны узами с самого начала, чувства наши должны были быть особенными. Но я всегда не желал развода, тогда как ты, с твоим крутым нравом, настаивала и всё дошло до нынешнего. Ты оказалась безжалостна, я же не могу быть бездушным. Скажу прямо: нынешнее дело тесно связано и с поместьем вана Миня, и с семейством министра Сяо. Всё это из-за того, что ты связалась с Цзян Чанъяном и навлекла беду на себя. А я, благодаря тебе, вынужден был породниться с Цинхуа, и дни мои от этого стали невыносимы. Но упрекать тебя дальше не стану.
Мудань нахмурилась, её голос зазвенел холодно и резко:
— Не говори мне этих слов! Скажи лишь одно чего ты добиваешься?
Лю Чан скользнул по ней взглядом, в душе у него мелькнула надежда. Он заговорил почти с облегчением:
— Я купил большой особняк в квартале Юнъян. Всё там самое лучшее: мебель, утварь, каждая мелочь дорогая и изысканная. Но дом пустует, в нём нет хозяйки, и потому холодно и пустынно. Если ты согласишься переселиться туда, я забуду о прошлом. Мы вновь будем одной семьёй, а значит, я изо всех сил стану помогать твоему дому. Я понимаю, тебе покажется это унизительным, но всё это лишь временно. Пройдут два года, и мы снова заживём так, как прежде.
Торговлю благовониями я возьму на себя придумаю, как вновь открыть лавку. А потом родим ещё сына ещё умнее и прелестнее, чем Ци`эр. Я буду носить его на руках, лелеять, пока наконец не сокрушу Цинхуа, и тогда мы вернёмся к прежней жизни.
Невольно в воображении Лю Чана всплыла эта картина, полная самодовольного блаженства.
Мудань же, вместо ответа, только рассмеялась смех её был полон злости. Слов не находилось: как можно говорить с человеком, у которого разум устроен столь нелепо и извращённо?
Лю Чан заметил её холодную усмешку, молчание лишь подстёгивало его злость. Обиженный и раздражённый, он рявкнул зло:
— Не хочешь не буду тебя упрашивать! Но потом не жалей! Ты должна благодарить меня за то, что я, забыв прошлое, даю тебе шанс!
Мудань погасила улыбку и спокойно, почти равнодушно произнесла:
— Если я соглашусь… ты немедленно выпустишь мою мать и невесток?
— Естественно, — поспешил ответить Лю Чан.
— Тогда сначала выпусти их, а после можно и говорить, — твёрдо сказала Мудань. — Иначе как мне поверить, что ты не затаил ненависть к нашей семье и не ищешь лишь новых способов унизить меня? Согласна я или нет решать тебе, но ведь люди уже сидят там. Я подожду, сколько потребуется, мне не привыкать.
Сомнений не оставалось: всё это дело рук Лю Чана. Он и впрямь замыслил использовать госпожу Цэнь и остальных, заточив их, чтобы вынудить Мудань уступить. Раз так, то прежде всего надо было потребовать их освобождения.
Лицо Лю Чана менялось каждое мгновение. Наконец он процедил сквозь зубы:
— Хорошо. Я займусь этим. Но как только их выпустят хочу видеть тебя в доме в квартале Юнъян.
Черты его тут же окаменели, взгляд потемнел, и он зло добавил:
— Но если вздумаешь меня обмануть я изувечу твоих братьев! А потом отправлю их в ссылку, на юг, в Наньлин, откуда они уже никогда не вернутся. Я сказал значит, так и будет!
— Этого не будет, — тихо, но непреклонно ответила Мудань. — Я должна дождаться, пока дела в семье придут к завершению. Иначе я предпочту видеть их страдающими, чем унижать себя и терять всё. К тому же, стоит мне исчезнуть из дома после такого скандала станет слишком очевидно, что это ловушка. Ты ведь и задумал всё ради того, чтобы позволить Цинхуа меня сгубить, не так ли?
Она опустила ресницы, скрывая взгляд, а в то же время крепко сжала кулак. Острая боль от ногтей, впившихся в ладонь, помогала сдержаться и не выдать волнения.
— Ты можешь пока не переселяться в квартал Юнъян, — после короткой паузы бросил Лю Чан. — Но я требую от тебя обещания.
Он ещё раз пронзительно посмотрел на неё и, резко повернувшись, зашагал прочь.
Она прекрасно понимала, чего именно требует Лю Чан в залог. Но времени для страха или отвращения у неё не оставалось. Сделав глубокий вдох, Мудань обернулась и вошла в дом.
Прежде всего она велела людям прибраться во дворе, затем поручила тётушке Линь подсчитать, сколько утрачено имущества. Сама же позвала к себе Гуйцзы, Юйхэ и нескольких близких слуг, быстро распределив поручения.
Первое: Гуйцзы должен был взять денег и обратиться к своим надёжным знакомым из внутренней стражи пусть помогут выяснить истину, а лучше всего, если удастся вытянуть из Люляна решающие подробности.
Второе: тайно разыскать Майю вдруг именно оттуда откроется неожиданный след.
Третье: Юйхэ нужно было немедленно вернуться в Фанъюань и охранять поместье, чтобы никто, узнав о несчастье в семье Хэ, не осмелился воспользоваться этим и навредить.
Четвёртое: отправить человека за Чжан Уланем ей предстояло поручить ему особое дело.
Пятое: послать Шу`эр к воротам поместья вана Мин — пусть караулит, и как только увидит, что ванфэй Мин возвращается домой, немедленно прибежит с вестью.
Вскоре явился Чжан Улань и без лишних слов отправился вместе с Мудань на Восточный рынок — искать нужных людей. Сначала они направились к Фан Эру. Но едва подошли к его дому, как столкнулись с закрытой дверью. На расспросы ответили: ещё с утра Фан Эр был уведён как свидетель. Говорили, будто Люлян, желая нажиться на грязных деньгах, уговорил его стать посредником в сделке, купил фальшивый товар; сам же Фан Эр не знал, что предназначалось всё это для дворца.
