Он хочет «развязать для неё узел»?
Да что же это за помощь такая: сначала выкопать яму, столкнуть её туда, а потом, стоя снаружи, требовать, чтобы она сама отдала то, что он хочет вырвать у неё? Согласится — он протянет руку и вытащит её, не согласится — оставит умирать в глубине ямы. Вот и вся его «благожелательная» забота!
Сдерживая пылающий в груди гнев, Мудань выдохнула и сказала ровно:
— Вы правы в одном наше происхождение несравнимо. Но ошибаетесь в главном. Всё, что ваша сестра может дать ему, не факт, что я не сумею. А вот то, что могу дать ему я, ваша сестра никогда не сможет!
Сяо Юэси усмехнулся, и на губах его заиграла холодная насмешка:
— Уж больно ты уверена в себе. А я скажу иначе: всё, что можешь дать ты, моя сестра тоже сумеет дать. Даже твою красоту. Красавиц под небом пруд пруди стоит лишь бросить деньги, и можно собрать хоть десяток. Пусть каждая в отдельности не сравнится с тобой, но в сумме они превзойдут тебя.
Он чуть склонил голову, добавив с безжалостной ясностью:
— Но то, что способна дать моя сестра, тебе недоступно. Если ты и правда думаешь о его благе, то должна отпустить его, а не тянуть к себе из эгоизма.
Мудань тоже рассмеялась смех её звенел как сталь:
— Курица с уткой беседуют я понимаю вас, но вы не понимаете меня. Запомните: я не стану продавать ни себя, ни других! Вы так уверены в своих словах? Тогда сами идите и спросите у него, а не плетите за спиной такие грязные интриги!
Она выпрямилась, и голос её стал ещё твёрже:
— Если Цзян Чанъян действительно тот, кто ищет в женщине лишь выгоду и расчёт, то мне и не нужны ваши сделки! Я первой сама выгоню его пинком! И, пожалуй, ещё подарю его вашей сестре.
Сказав это, Мудань даже не удостоила взглядом выражение его лица. Она решительно поднялась и направилась к выходу.
Чжан Улань, побледнев от ярости, свирепо метнул взгляд на Сяо Юэси. Но тот даже не удостоил его вниманием.
«Пах! Пах!» — он лениво дважды хлопнул в ладони, затем неторопливо сказал с едва заметной улыбкой:
— Вот это да, достойное упорство! И отвага тоже редкая. Но запомни: когда мы садимся за доску вэйци, нужно не только строить ходы, но и видеть всю партию целиком. Наступление и защита должны идти рука об руку, а не быть ослеплённым упорством в одной точке. Иначе неизбежный проигрыш.
Он сделал паузу и, скользнув взглядом по Мудань, продолжил:
— С людьми всё то же самое. Одна лишь безрассудная храбрость худший выбор. Я восхищаюсь твоим духом и твоей смелостью, но одновременно жалею тебя за невежество и горячность. Ты поступаешь так, будто ради одной уязвлённой гордости готова шагнуть в огонь. Но это и есть самое глупое из всех решений.
Он взглянул на Мудань, и на губах его мелькнула лёгкая улыбка. Голос звучал ровно, спокойно, будто речь шла не о судьбах живых людей, а о сухой игре в вэйци:
— Позволь мне разобрать для тебя все выгоды и потери. Ты отвергла моё предложение. Но стоит переступить этот порог у тебя останется лишь два пути.
Он поднял два пальца и продолжил:
— Первый закрыть глаза и смотреть, как твои родные терпят бедствия и муки, не подставив им плеча, а самой улететь под крыло Цзян Чанъяна. Но в душе тогда всегда будет жить тяжёлое чувство вины.
— Второй стать игрушкой Лю Чана, потерять и людей, и имущество, и уж совсем отойти от того, что ты называешь своей целью.
Он слегка склонил голову, пристально глядя на неё:
— Но я знаю, госпожа Хэ не из тех, кто ради собственной свободы предаст целую семью. И не из тех, кто ради выгоды согласится продать себя. Только вот беда в том, что выбора у тебя больше нет. Ты вынуждена выбрать одно из двух зол.
Он наклонился чуть ближе и тихо добавил:
— А твоё нынешнее упрямство — значит лишь одно: ты скорее выберешь Лю Чана, чем моё предложение. Так ради чего же тогда этот спор, эта ненужная бравада? Ради пустой гордости? Когда я называю тебя невежественной и безрассудной разве я не прав?
Мудань пристально посмотрела на Сяо Юэси и твёрдо произнесла:
— Игру в вэйци можно сравнивать с жизнью, но всё же это не одно и то же. В вэйци нет ни чувств, ни милосердия; там каждый камень подчиняется руке игрока. В жизни же люди руководствуются сердцем, и здесь всегда есть место для человеческих уз.
Она сделала паузу и добавила с горькой ясностью:
— В партии, проиграв, можно снова расставить камни и начать заново. Но в жизни, проиграв однажды, пути назад не будет. Вы можете быть мастером на доске, но это только потому, что камни и фигуры не живые, они безропотно подчиняются вашему замыслу. В жизни же вы далеко не мастер: вы не бог. Те, кого вы считаете своими пешками, вовсе не обязаны подчиняться вашей воле и исполнять её безукоризненно.
Голос её зазвенел холодной сталью:
— Так что уберите прочь свои «благие намерения». Я их не признаю! Губить людей, а потом изображать добродетель это куда отвратительнее, чем то, что творит Лю Чан.
Сяо Юэси чуть заметно улыбнулся, поднял чашу и одним глотком допил остатки чая.
— Скажу прямо, — произнёс он. — Лю Чан ныне хочет не только женщину, но и богатство. Через несколько дней он откроет на Восточном рынке огромную лавку благовоний. И если ты решишься довериться ему, можешь быть уверена: торговля вашей семьи уже никогда не возродится.
Он чуть повёл плечом, словно в этом не было ничего особенного:
— Я ведь мог и вовсе дождаться готового прийти и взять всё, что останется. Но я не сделал этого. И ты ещё упрекаешь меня в бессердечии? Я считаю, что поступаю куда добрее многих других. Я для тебя всё просчитал до мелочей.
Губы его тронула лёгкая насмешка:
— Справиться с женщиной, которая не ведает высоты неба и глубины земли, есть множество способов. Но я не снисхожу до них. Мне нужно лишь то, чего хочу я. Дашь мне это и выйдешь из беды без малейших потерь.
Он говорил неторопливо, но каждое слово было словно раскалённое железо:
— Дело твоего дома, в обычное время, отложили бы до конца праздников. Дней на десять, а то и две недели. Но ныне всё иначе. На исход уже ждут, и в течении десяти дней решение будет вынесено. А если найдётся кто-то, кто подольёт масла в огонь скажет, будто ваши благовония отравлены, будто в сердце у вас затаён злой умысел… Как думаешь, чем это кончится?
Он откинулся назад, глядя на неё так же спокойно, как и прежде:
— У тебя вспыльчивый нрав, ты и вправду можешь не сразу всё обдумать. Это естественно. Я не буду тебя подгонять. Эти дни я буду ждать тебя здесь. Когда поймёшь вернёшься сама.
Такая же сволочь как и Лю Чан этот Сяо Юэси! Ну ничего отольются кошке мышкины слезы!