Слова её звучали ровно, даже доброжелательно, но госпожа Сюэ невольно почувствовала разочарование. Ясно. Госпожа Бай просто отвела разговор в сторону — а значит, Вань`эр переселять не собирается. И не скажешь, что это нечестно — но и уступкой не назовёшь.
Она понимала: взрослая дочь — не девочка, с родителями под одной крышей жить непросто. Так или иначе, беспокойство нарастает, и проще всего — оставить всё как есть.
Госпожа Сюэ тихо вздохнула:
— Купить большой дом… легче сказать. Это всё — дело будущего. А сейчас нам нужно уладить то, что перед глазами. Ладно. Пусть будет так. Я поговорю с Жун`эр — пусть переходит к нам. А ты, будь добра, проследи, чтобы в комнатах порядок навели, да помоги всё устроить, как вещи подвезут. Я тем временем займусь ужином — гостья вернулась, должно быть тепло и достойно.
Госпожа Бай вдруг тихо, почти поспешно, схватила госпожу Сюэ за рукав, окинула быстрым взглядом всех, кто был поблизости, и, понизив голос до едва слышного шёпота, прошептала:
— А что если… пусть переедут те две семьи? Или — пусть Дань`эр и Хуэй`эр с Юнь`эр поживут вместе. Всё же тот дворик изначально был её, она к нему привычна, да и сам он просторнее остальных.
Но барышня Сюэ только покачала головой:
— Уж нет. Обе семьи — с острым языком. Третья невестка тут же скажет, будто дети наложниц ни во что не ставятся. А четвёртая обидится — подумает, что её притесняют за то, что у неё одна дочка, а сына нет. К чему давать людям лишний повод для разговоров?
Она вздохнула, голос её стал твёрже:
— Если совсем не получится, завтра позовём мастера, пусть посмотрит, где можно землю вскрыть и пристройку заложить. Построим пару комнат — к концу года, глядишь, и справимся. Будет уже собственное место, никого ни с кем не делить не придётся.
Госпожа Бай помолчала, потом прищурилась, словно что-то припоминая, и негромко сказала:
— Вспомнила! У матушки во дворе, за галереей, ведь есть три пустующих комнатки. Если их прибрать — будет спокойно, уединённо, как раз для Дань`эр.
И правда — господин Хэ с госпожой Цэнь уже были в годах. У него ещё две наложницы, покои у всех разные, места хватает. Не то что у них, молодых супругов, — вечно кто-то рядом, вечно неудобно, вечно нужно считаться. А у старших — простор, и чужой взгляд не так тяготит.
Госпожа Сюэ замолчала. И что с того, что у матушки во дворе есть свободные комнаты? Даже если бы у неё было десять жизней — и тогда она бы не осмелилась сама заговорить о том, чтобы отправить Дань`эр жить к госпоже Цэнь. Сказать вслух: «Дань`эр, ты уж потеснись с матушкой, больше и поселить некуда» — значило бы потерять лицо перед всей семьёй.
Первым бы взорвался Хэ Далан — её прямолинейный, вспыльчивый муж. А за ним, возможно, и свёкор со свекровью посмотрели бы на неё иными глазами: холодно, укоризненно.
Госпожа Бай, заметив молчание, принялась лениво обвивать пояс платья вокруг пальца, будто обдумывая что-то. Наконец, глубоко вздохнула и тихо сказала:
— Ладно уж. Дань`эр ведь на моих глазах росла… и я её тоже люблю. Пусть Вань`эр переселится ко мне, потеснимся немного. А там уже — поспешим с постройкой новых комнат.
Сказав это, она даже не стала дожидаться ответа госпожи Сюэ, быстро подошла к госпоже Цэнь, с улыбкой на губах, будто всё давно решено:
— Матушка, я вот только что со старшей невесткой обсудила. Мы решились: Вань`эр пусть пока поживёт со мной, а сестрица переберётся к Ин`эр и Жун`эр, немного потеснятся. А потом, как достроим новые комнаты — всё устроится. Что вы скажете?
Слова прозвучали с лёгкостью, но за ними стояла не просто уступка, а расчётливая ясность: если уж жертвовать — то так, чтобы все знали, кто именно пошёл на жертву. Пусть будет сказано вслух. Пусть родня слышит — и помнит.
Мудань уже давно заметила, как госпожи Сюэ и Бай вполголоса о чём-то совещаются в сторонке. Хотя слов она и не расслышала, догадаться было нетрудно — речь наверняка шла о её новом жилье. Но, как ни было ей неловко, она понимала: раз уж сейчас она, по сути, гостья в этом доме, то не ей первой заговаривать на такие темы. Невестки — старшие, и пока они не скажут, вмешиваться было бы бестактно.
Когда разговор всё же перешёл к сути, Мудань уже хотела было открыть рот — рассказать о том, как ранее сама предлагала госпоже Цэнь переселиться в задний флигель, в три скромные комнаты за садом. Но только подняла руку — как матушка молча положила ладонь поверх её пальцев. Легко, но решительно. Взглядом дала понять: не вмешивайся, просто слушай.
Мудань опустила глаза, чуть надула губы от досады, но послушно замолчала, широко раскрыв глаза, притворившись прилежной и покорной, как учёная девица за вышиванием.
И тут, едва госпожа Бай закончила свою речь, на лице барышни Чжэнь, третьей невестки, тут же проступило недовольство. Она натянуто улыбнулась, но в голосе её звенел упрёк:
— Ай да старшая и вторая невестки, всё предусмотрели, всё устроили. Ни звука не было — а уже решение готово.
Вот так — вы умеете угождать, а мы тут стоим, будто и не в счёт, — говорила вся её поза.
Барышня Ли, жена четвёртого сына, стояла чуть поодаль. На лице её не дрогнул ни мускул, голос был холоден и прям:
— Сылян вечно в разъездах, дома редкий гость. Пусть Жуй`эр пока переберётся ко мне. А её комнату — уберите, приберитесь как следует, и отдайте Дань`эр. Ей всё-таки тоже нужно своё место.
Сказала — и больше ни слова, ни взгляда. Только тонкая тень напряжения прошла по комнате, как лёгкий ветер перед грозой.
Дочь барышни Чжан была ещё совсем мала и, как и прежде, жила при матери — в этом обсуждении её место никак не задевалось. А у барышни Сунь, молодой супруги Люляна, и вовсе не было пока детей, так что и ей не о чем было беспокоиться. Обе слушали, улыбались, но не встревали — благоразумно выжидали в стороне.
Меж тем, после всех предложений, подспудных уколов и завуалированных уступок, взгляд всех снох вновь обратился к Мудань — каждая по-своему, кто с любопытством, кто с ожиданием, а кто с тихой надеждой: ну скажи уже что-нибудь, пусть всё поскорее решится.
Мудань же, словно попав в водоворот, стояла растерянно. Она почувствовала, как все взгляды уткнулись ей в спину, и, не зная, как поступить, вновь с мольбой обернулась к госпоже Цэнь.
Госпожа Цэнь спокойно, как будто вся эта сцена её и вовсе не касалась, пригубила чай, неспешно опустила чашку, и только тогда сказала:
— Не стоит суетиться. Дети пусть и дальше живут, как жили. Дань`эр ещё по дороге домой мне сказала, что не хочет никому доставлять неудобств. Старшая невестка, ступай и приведи в порядок те три комнаты за моей галереей. Пусть она поживёт там.
Слова её были сказаны ровно, с тем особенным спокойствием, за которым слышалась негласная окончательность. Так сказала мать. Так и будет.
В комнате будто отпустило. Все, кроме барышни Чжан и Сунь, едва заметно выдохнули. Будто с плеч незримо сняли груз — тёплый, семейный, но всё же слишком тяжёлый, когда на нём слишком много рук и голосов.
