Увидев зонт в руках Мудань, Биву тут же, покачивая веером, подошла ближе и, изобразив вежливый поклон, с жеманным смешком проговорила:
— У молодой госпожи тело слабое, солнца не переносит — не стоило в такую пору выходить. А то вдруг перегреетесь.
Мудань с лёгкой улыбкой ответила:
— А разве не так? Но вот с утра господин зашёл ко мне — сказал, что у Юйтун теперь будет ребёнок, велел мне приглядеть за ней. Вот я и подумала, пока у старшей госпожи есть минутка, лучше сразу всё доложить. Попрошу прибавить ей прислугу, а к тому же и месячное пособие увеличить — пусть спокойно бережёт себя и вынашивает дитя. Ведь она будет продолжать род Лю.
Биву давно уже знала об этой досадной новости. На её лице на мгновение промелькнула тень недовольства, но, сделав вид, будто ей и дела до того нет, она ответила с притворной лёгкостью:
— Молодая госпожа и вправду благородная, с сердцем добрым и широким. После всего, что натворила Юйтун, вы не только не в обиде, а ещё и переживаете за неё, всё стараетесь устроить — это поистине счастье для господина.
Мудань прикрыла половину лица шёлковым веером, изображая слабость, и со вздохом проговорила:
— У меня и так здоровье слабое — уже стыдно перед господином… А если я ещё и такие вещи не сумею уладить должным образом, то мне и вовсе нет лица показаться ему на глаза…
Господин как раз меньше всего жаловал таких, как Мудань, — тоненьких, с лёгким телом. Биву с нескрываемым презрением окинула взглядом её стройную, почти хрупкую фигуру, уголки её губ насмешливо дёрнулись. Притворно сочувствуя, она протянула:
— Ах, как же вы похудели… Вам бы только отдыхать, к хорошему лекарю бы показаться, да отваров попить — подлечиться, окрепнуть. А то, слышала я тут на днях, старшая госпожа всё вздыхала — не знает, когда вы, наконец, подарите господину законного первенца.
Мудань тяжело вздохнула, опустила ресницы, будто раздумывая, затем неуверенно проговорила:
— Я… я в последние дни, и сама всё думаю об этом. Так дальше ведь и правда нельзя, нельзя затягивать с потомством нашего рода. Может быть… Эх, да ладно… надо ещё всё обдумать…
Биву по интонации уловила скрытый подтекст — в этих вроде бы безобидных словах таилось слишком многое. Её улыбка тут же застыла, и она поспешно заговорила:
— Ай, госпожа, не печальтесь. Вам ведь всего семнадцать, разве это возраст? Вся жизнь ещё впереди, ещё будет много возможностей!
Мудань только покачала головой и тяжело вздохнула. Её глаза заблестели, как будто она сдерживала слёзы, и она негромко спросила:
— А где же Ци`эр? Я уже несколько дней не видела его… Почему ты не приводишь его с собой?
Накатившая жара словно обдала Биву волной — от зноя у неё перехватило дыхание. Она яростно замахала веером, отвечая:
— Сегодня утром я отвела его к старшей госпоже поприветствовать её. Старшая госпожа захотела, чтобы он остался у неё, так что сейчас я как раз иду его забрать.
Мудань улыбнулась с нежностью:
— Ци`эр такой умненький, сообразительный, красивый и послушный мальчик. Я его очень люблю.
Биву поспешно заговорила с лёгкой тревогой в голосе:
— Госпожа тоже так сказала. В тот день она ещё пожаловалась, что Ци`эр похудел, мол, я плохо за ним смотрю, и предложила сама воспитывать его.
В обществе, где у главной жены, не имевшей собственных отпрысков, было принято забирать дитя у наложницы и воспитывать его как своего, это было обыденным явлением. Но чтобы заполучить её сына? Прежде всего, стоит задаться вопросом: осмелится ли Хэ Мудань бросить вызов самой старшей госпоже?
Мудань с лёгкой грустью вздохнула:
— Ах, вот как…
Биву, заметив на её лице разочарование, внутренне хмыкнула: Ну точно, как я и думала — эта хворостинка действительно замыслила заполучить Ци`эра! Только вот, хочешь — не значит получишь. Ци`эр сейчас — единственный внук в семье Лю, он её единственный козырь, единственная опора на всю жизнь. Она ни за что не отдаст его.
Всё это время молчавшая Юйхэ вдруг тихо сказала:
— Госпожа, не стоит печалиться. Раз у Юйтун теперь будет ребёнок, когда родится, если он вам приглянется — можно и его взять на воспитание. Всё одно.
Как же можно позволить ублюдку той дрянной девки встать выше её собственного сына? Биву закипела от злости, злобно метнула в Юйхэ яростный взгляд и пронзительно воскликнула:
— Юйхэ! Прости, что говорю это, но даже если ты близка с Юйтун, всё равно должна уговаривать госпожу беречь здоровье и родить настоящего наследника — законного сына!
Юйхэ, добившись желаемого, лишь слегка улыбнулась и промолчала.
Эта словесная перебранка полностью сбила Биву с настроя — ей уже не хотелось цепляться к Мудань. Жар усиливался, она лихорадочно махала веером, вся её фигура излучала нервное раздражение. Мудань перевела взгляд на её подмышки — ткань в обеих местах уже промокла от пота насквозь, вид у Биву был жалкий и непрезентабельный. Настроение Мудань моментально улучшилось — она расцвела в улыбке и бодрым шагом направилась в сторону внутреннего двора, где жила госпожа Ци.
Когда они вошли в главный двор, им навстречу с лучезарной улыбкой вышла главная служанка уважаемой госпожи — Няньну. Она поклонилась Мудань и весело сообщила:
— Сегодня госпожа пришла пораньше. Сейчас она всё ещё в комнате для молитв, читает сутры.
Биву заискивающе улыбнулась Няньну:
— Тётушка Няньну, не доставил ли тебе сегодня хлопот Ци`эр?
Она была матерью единственного сына в семье, пользовалась благосклонностью господина, и никто во дворе не смел относиться к ней свысока. Но Биву была не просто любимицей — она умела быть хитрой и предусмотрительной: знала, что людей при госпоже Ци ни в коем случае нельзя обижать. Особенно теперь, в такое щекотливое время, ей нужно было держаться как можно тише и вежливее.
— Госпожа наложница слишком любезна, — спокойно и с достоинством ответила Няньну. — Это моя обязанность. Маленький господин сейчас спит в нефритовой нише, его кормилица рядом, приглядывает. Хотите пройти и посмотреть?
Биву поспешно замахала рукой:
— Нет-нет, не стоит. Я подожду вместе с госпожой, пока матушка освободится.
В небольшом зале буддийского храма витал лёгкий аромат благовоний. Главная мадам семьи Лю, старшая госпожа Ци — была одета в тончайшее платье из чёрного с золотом шелка и кораллово-красную юбку с вышитыми цветами. Она стояла на коленях перед статуей Гуаньинь, без движения. Если бы не чётки из дерева чжа-нань[1] в её руках, которые она то и дело неспешно перебирала, сидящая рядом тётушка Чжу— кормилица Лю Чана и её старая доверенная служанка — могла бы подумать, что госпожа задремала.
[1] Дерево чжа-нань — благородный сорт камфорного дерева, известный своим редким ароматом и изысканной текстурой. Исторически ассоциировалось с императорской роскошью, храмами и утонченным вкусом знати.
