— Я говорю это от чистого сердца, — торжественно произнесла она. — Пусть будет так.
В её голосе звучала твёрдая решимость. Она уже догадалась: в сложившейся ситуации, даже если те деньги в конце концов и не вернутся, Хэ Чжичжун с госпожой Цэнь обязательно найдут способ компенсировать утрату. Хоть деньги и были доверены Хэ Чжичжуну, но ведь заработаны они не им одним — Далану и остальным пришлось пройти через ветер и дождь, преодолеть немало трудностей. Поставив себя на их место, она понимала: если жёны старших братьев недовольны — это вполне справедливо. Как она может позволить, чтобы из-за этих серебряных слитков в семье воцарилась вражда? У неё и без того уже есть всё, что нужно. Жадность — не её путь.
Присутствующие переглянулись, не зная, что сказать. Госпожа Сюэ всё ещё пыталась её переубедить, но госпожа Цэнь и Хэ Чжичжун встретились взглядами — одного этого было достаточно, чтобы понять друг друга без слов. Вздохнув с лёгкой горечью, они в унисон произнесли:
— Пусть будет по-твоему…
Мудань облегчённо выдохнула.
Если бы ей нужны были деньги — она могла бы заработать их собственными руками. Теперь она свободна. У неё есть здоровье, есть воля, есть мастерство. А главное — у неё есть родные, готовые подставить плечо. Всё это куда важнее серебра.
Госпожа Бай, уловив перемену в настроении, с улыбкой сказала:
— А сегодня вечером у нас — лапша из нефритовой пшеницы. Устроим праздник в честь нашей Дань`эр!
Её слова вызвали радостные возгласы у детей. Те радостно захлопали в ладоши, визжа от восторга, уже предвкушая ароматное угощение. В воздухе повеяло теплом и уютом — словно ветер расправил крылья над домом, унося прочь тени недопонимания.
Лапша из нефритовой пшеницы в тот вечер подавалась с особыми пельменями — начинка была приготовлена из сочного медвежьего мяса и мяса оленя, выращенного на отборных кормах. Блюдо получилось особенно вкусным, ароматным, словно само небо благословило этот семейный ужин.
Хотя семья Хэ и обладала достатком, но в том, что касалось домов и предметов быта, они строго следовали установленным правилам и не могли предаваться роскоши. Потому старания были направлены в другие стороны — в изысканные наряды женщин и тонкости кухни. И всё же даже здесь они держали меру: такие угощения, как лапша с начинкой из редких ингредиентов, готовились лишь по особым случаям. Ведь продукты были не только редки, но и дорого обходились. Потому-то и сейчас, когда на стол подали это блюдо, вся недавняя неловкость тотчас рассеялась — как дым над кипящей кастрюлей.
Мудань прыснула от смеха:
— Ну скажите, у кого ещё, кроме нас, в доме делают угощение в честь того, что дочь «развелась»? — весело приподняла бровь она, сияя живой улыбкой.
Госпожа Бай замерла, чуть растерявшись, и на её лице скользнула тень неловкости. Но тут вмешался Хэ Далан, не удержавшись от громкого хохота:
— Возможно, сегодня даже наш небесный отец, глядя с небес на Дань`эр, скажет: «Какой радостный и великий день!»
Смех подхватили все. Даже Хэ Чжичжун улыбался во весь рот, а госпожа Цэнь, махнув рукой, с искренним весельем в голосе добавила:
— Да уж, как избавилась от этой вонючей собачьей лепёшки, от этого прилипчивого гада — да ещё и болезнь прошла! Разве не повод для праздника?
И хоть слова её звучали беззаботно, в сердце её продолжали таиться тревоги. Два колючих сомнения не давали ей покоя. Во-первых, а вдруг болезнь Мудань вернётся, тихо, исподтишка, как это уже бывало? А во-вторых… как быть дальше? Где найти достойную партию для её девочки?..
Увидев, как все смеются и в доме наконец воцарилась тёплая, душевная атмосфера, невестка Бай, наконец, успокоилась и с улыбкой обратилась к госпоже У:
— Тётушка, пойдёмте со мной на кухню — глянем, всё ли готово?
— — Тётушка, пусть отдохнет, — тут же отозвалась старшая невестка Сюэ, быстро поднимаясь со своего места. — Я с радостью помогу второй сестре.
Но госпожа Бай тут же мягко, но настойчиво схватила её за рукав:
— Старшая невестка целый день на ногах — то там, то тут, только с дороги, и опять на кухню? Нет уж, если потом сляжешь от усталости, нас, младших невесток, первой упрекнут. Оставайся, отдохни с матерью и Дань`эр, поговорите вволю. А я с тётушкой всё проконтролирую — нас двух вполне достаточно.
— Да я вовсе и не устала… — с удивлением пробормотала госпожа Сюэ. В былые времена невестка Бай всегда ходила с ней вместе — рука об руку, как подруги. С каких это пор она сблизилась с тётушкой У, да ещё так, чтобы вместе хлопотать по хозяйству?
Присмотревшись, невестка Сюэ вдруг вспомнила: с того самого случая, когда невестка Сунь и тётушка Ян ополчились на неё, невестка Бай и госпожа У стали почти ежедневно шептаться в углу, бегать туда-сюда, будто стараясь сохранить мир в доме. С тех пор, заметила она, невестка Бай всё меньше разговаривала с ней по-прежнему, с той прежней лёгкостью и открытостью.
Госпожа Цэнь спокойно, почти невозмутимо, скользнула взглядом по невестке Бай и госпоже У. Затем, словно между прочим, произнесла:
— Старшая невестка, коли вторая невестка и тётушка сами предлагают помощь, с добром и заботой — чего ж отказываться? Это же только к лучшему. Сиди спокойно, отдохни. Подойди-ка ко мне, расскажи, что у вас там сегодня было — всё по порядку, мне интересно послушать.
Госпожа Сюэ сдержанно улыбнулась:
— Как прикажете, мама.
Она подошла поближе, присела рядом с госпожой Цэнь, взяла из ларца изящный нефритовый молоточек для массажа и принялась мягко постукивать по её ногам и ступням. Голос её звучал негромко, но уверенно, и в речи слышались забота и уважение. Она терпеливо и подробно рассказывала обо всём, что произошло за день. Порой к разговору подключались Мудань и Далан — вставляли то шутку, то живую деталь, от чего история оживала, а слушатели то и дело заливались хохотом. В доме становилось всё теплее — даже стены, казалось, дышали радостью и уютом.
Лицо госпожи Бай на мгновение потемнело. В груди будто скребло — будто что-то досадное затаилось в сердце. Пока смех и беседа разносились по залу, лёгкие шаги её показались ей необычайно тяжёлыми. Казалось, что её словно отрезали от этой весёлой, слаженной картины, как гостью в собственном доме. Вся эта живость, лёгкость, искреннее единение между остальными — вдруг стали ей чем-то чужим.
У Мудань закралась небольшая мысль. Ей очень хотелось узнать, сколько всего приготовили нефритовой лапши — нельзя ли было бы, к примеру, когда понесут мазь для растираний Ли Синчжи, заодно передать немного угощения и в дом Ли?
Сегодня она хорошо рассмотрела: семья Ли отнюдь не бедствует — в достатке живут, не хуже, чем Хэ. К тому же, благодаря службе при поместье вана Нин, они часто получают редкие вещи из дворца, среди которых есть и императорские дары. Для них тарелка нефритовой лапши — не диковинка, не роскошь. Но ведь это всё-таки особое угощение от семьи Хэ, приготовленное по случаю, и просто так делиться им — не совсем принято.
Мудань хотелось, но она боялась — вдруг невестки неправильно поймут, подумают, что она пытается особенно угодить Ли? А если не послать, на сердце всё равно останется досада — ей правда хотелось поделиться.
Сомневаясь, она всё же наклонилась ближе к невестке Сюэ и тихо спросила:
— Сестра… сегодня ведь мы ели солёные личи, что прислали из дома Ли… не стоит ли нам, ну… как-то отблагодарить?
Госпожа Сюэ сразу всё поняла. Её глаза весело сверкнули, на губах заиграла лукавая улыбка. Она протянула руку, игриво ущипнула Мудань за щёку, а затем повернулась к госпоже Цэнь:
— Мама, вот ведь память! Совсем забыла — у Ли Маньшэн, нашей двоюродной тётушки, ведь давняя слабость к этой самой лапше. А сейчас же как раз нужно отправить лекарство для Синчжи… Может, пусть заодно и лапши отнесут, угостим их, пусть вспомнят вкус детства. Только не знаю, много ли там у второй невестки осталось?
Госпожа Цэнь скользнула строгим, но спокойным взглядом по обеим женщинам:
— Конечно, должно быть впрок. В доме столько людей — разве станут готовить на глазок? — затем добавила: — Пусть упакуют в две коробки с подносами и отнесут… нет, не так. Пусть Далан сам отнесёт.
Госпожа Сюэ тут же поднялась, чтобы распорядиться, а когда вернулась, наклонилась к Мудань и с деланным серьёзом прошептала:
— А ты как собираешься меня благодарить?
Мудань выпрямилась, сложив руки на коленях, и с невозмутимым видом ответила:
— Сестра столько бегала за меня последние дни, то туда, то сюда — очень уж вымоталась. Через пару дней сошью тебе новую пару туфель.
Госпожа Сюэ тяжело вздохнула:
— Ах ты, ах ты… — и, увидев, как на лице Мудань, белом и чистом, как выточенный из нефрита лотос, проступил румянец, сдержанно улыбнулась. Уж не стала дразнить дальше — отпустила с миром.
