Далан с величайшим вниманием выслушал все сведения о той самой земле, что в последние дни вызывала столько тревоги и предположений. И когда, наконец, окончательно убедился: ни дом вана Вэй, ни принцесса Цинхуа не имеют к этим угодьям ни малейшего отношения — сердце его наполнилось искренней радостью.
Камень подозрений, давивший на плечи, наконец свалился, и дыхание стало легче. Дело оказалось простым, как ясный день: земля ничья, открытая, не замешанная в интриги и родственные хитросплетения.
По такому случаю даже дело в лавке, которое должен был бы исполнить по поручению Хэ Чжичжуна, передали другому — и у Далана неожиданно освободилась половина дня. Радостный, с лёгкостью в душе, он решил не тратить время даром и направился в Восточный рынок, к той самой лавке, где варили холодную тянущуюся лапшу.
Он собирался купить немного лэнтао — прохладного лакомства, что так любят женщины и дети летом — и отнести домой, порадовать домашних чем-то непривычным, вкусным, что тает на языке и приносит прохладу в знойный день.
Только-только услужливый служка успел аккуратно уложить холодную лапшу в пищевые коробки, как Далан заметил, как по улице неспешно идёт Чжан Улань, озираясь по сторонам.
Сегодня на нём было нечто непривычное — не обычное его разудалое одеяние, а светлая, лунно-белая туника из тонкого шёлка, с глубоким разрезом по бокам, сшитая по всем правилам. На голове — не растрёпанный лоскут, как бывало у него прежде, а чётко завязанный тёмно-зелёный тюрбан из прозрачной марли. Рукава — не закатаны до локтей в привычной готовности к драке, а ниспадают ровно до запястий, гладко, чинно.
Далан с удивлением отметил про себя, что прежняя резкость, неукротимый нрав и уличная дерзость будто немного поугасли. В облике появилась собранность — почти благовоспитанность. Он невольно усмехнулся, но подошёл с открытой улыбкой и первым поздоровался:
— Откуда путь держишь, Улань?
Тот чуть замешкался, будто и сам ещё не привык к своему новому виду, но тотчас шагнул вперёд, поклонился с вежливостью и ответил с лёгкой улыбкой:
— Услышал, что ты направился в эту сторону, старший брат, вот и подумал — почему бы не найти тебя? Специально пришёл.
Бросив беглый взгляд на несколько больших коробок, которые держал наготове слуга из дома Хэ, он усмехнулся с лёгкой насмешкой:
— Сколько же всего ты накупил, брат? Не иначе — спешишь домой порадовать семью?
Далан и впрямь стал относиться к Чжан Уланю с иным сердцем с тех пор, как тот в прошлый раз выручил его — искренне, без лишнего шума и без намёка на корысть. Тогда он, кроме лёгкой пирушки, ничего и не принял: от приготовленного подарка от Хэ Чжичжуна попросту отказался, а позже и вовсе ни словом о том не обмолвился. Такая прямота не могла не вызвать уважения.
Потому сейчас в голосе Далана зазвучали мягкие, почти семейные нотки:
— Именно так. Сегодня освободился пораньше, вот и решил — раз уж все дома любят холодную лапшу, заеду, куплю свежего. Пусть будет радость.
Сказав это, он обернулся к слуге:
— Отнеси коробки домой, не задерживайся.
А сам же, взяв Чжан Уланя под локоть, с улыбкой повёл его внутрь заведения:
— А тебя я угощаю. Сядем, поедим вместе.
Тот не стал отказываться, всё сделал прямо и без суеты. Вместе они устроились за столиком, заказали порции — холодная лапша, тонко нарезанный огурец, кунжут, капля соевого соуса, и всё это — в тени, под шелест плетёных занавесей. Говорили о разном: о делах на рынке, о слухах в лавках, о чём-то будничном, не обязывающем.
Но всё же в поведении Уланя была заметна перемена. Его речь стала сдержанней, манеры — спокойнее, и даже в движениях появилась некая основательность. Далан, почувствовав нечто непривычное, не удержался:
— Улань, неужели что-то хорошее в последнее время стряслось? Прямо не узнаю тебя.
На лице Чжан Уланя появилось серьёзное выражение. Он отставил пиалу в сторону, выпрямился и с уважением сказал:
— Вот как раз по этому поводу я и хотел посоветоваться. Даже, сказать по правде, попросить у тебя помощи, брат.
С этими словами он встал и, к удивлению, Далана, склонился в полном поклоне — с искренностью, что редко встретишь в столь открытом и свободном человеке.
Далан тут же поспешил встать, остановив поклонившегося Чжан Уланя, и, рассмеявшись, произнёс с искренним дружелюбием:
— О, да брось ты такие церемонии! Всё, в чём я могу помочь — помогу, не задумываясь. Не стану отнекиваться, уж будь уверен.
Но у Чжан Уланя на лице всё ещё оставалась тень тревоги. Он понизил голос и заговорил с досадой, словно давно носил это в себе:
— Мы с братьями давно уже поняли: болтаться по улицам без дела — не дело. Так и жизнь пройдёт, не оставив ничего. Потому и решили сложиться и открыть рисовую лавку. Только вот… открыть — одно, а вот вести дело — совсем другое. Мы не умеем, по-простому говоря. Торговля не идёт: покупателей почти нет, лавка пустая. Вот и хочу попросить — может, подскажешь, как нам быть?
Далан прищурился с лёгкой усмешкой — теперь всё стало понятно: вот почему такой опрятный вид, почему манеры стали спокойнее, даже одежда — с намёком на деловитость. Всё ясно — парень решил завязать с прежним, взялся за дело.
Он рассмеялся, но с теплом:
— Раз уж ты сам откровенно, то и я скажу честно — ты не обижайся, ладно? Думаю, люди попросту боятся к вам заходить.
Он говорил без злобы, с ровным, немного сочувственным тоном:
— У знатных домов — свои поставки, свои амбары. А простые горожане, кто сам себе всё покупает, в такие лавки заходят осторожно. Ведь твоя репутация, брат, всем известна… Раньше ведь как? Вспыльчив, резкий, с уличной славой. Кто ж пойдёт к тебе за рисом, если боится, что обвесят — и пожаловаться будет некуда? Кто рискнёт связываться?
Но Чжан Улань нисколько не обиделся. Напротив, засмеялся с лёгкой досадой, почесал затылок и признался:
— Да я, признаться, и сам догадывался, что, скорее всего, дело в этом. Но ведь не будешь же силком людей в лавку затаскивать, правда?
Хотя в этих словах было не всё чисто: в действительности, в день открытия, когда до закрытия оставались считаные минуты, а ни одной продажи так и не случилось, они с братьями впали в панику. Тогда-то один из них и вытащил из соседней рисовой лавки старичка, буквально затолкал в их лавку и заставил купить мешок риса. Бедняга от страха лишился чувств, упал прямо на пороге. Пришлось вызывать лекаря, платить за лечение и приносить извинения. С тех пор в округе о «новой лавке» пошли не самые лестные слухи.
Далан, выслушав, только покачал головой. Он и сам не мог сразу придумать, как повернуть людское мнение в другую сторону, особенно если прежняя слава за тобой тянется, как хвост от тени. Но решил поддержать друга, не давая тому впасть в уныние:
— Да уж, торговля — дело нелёгкое. Если бы всё было просто, улицы бы ломились от успешных дельцов. Но у тебя, главное, появилось намерение — это уже немало. Теперь важнее всего — торговать честно. Справедливая цена, добрый вес, вежливое слово — и пусть вначале всё идёт медленно, люди всё видят, слухи по рынку ползут быстро. А когда увидят, что у вас всё по совести — потянутся. Только терпение и упорство.
Уже не в первый раз упоминается холодная лапша, прямо заинтриговало это блюдо, так вкусно её расхваливают, что хочется попробовать. Интересно, как правильно оно называется, может быть можно найти рецепт в интернете🤔
У неё очень-очень много вариаций, на целую книгу хватит) Приготовлю на буднях самый простецкий, скину рецепт в ВК, а ссылку на пост сюда прикреплю, как вам?)