Прошлой ночью прошёл проливной дождь. Вода в реке, которую недавно расширяли, и без того мутная, стала теперь и вовсе непрозрачной. А в Фанъюань за один день пожаловали сразу две партии гостей.
Первыми прибыли люди с поместья вана Нина — управляющий по имени Дэн. Он явился как раз в тот час, когда Улян отправился на надзор за работами, и встречать незваного визитёра Мудань пришлось лично.
Управляющий Дэн, едва завидев Мудань, на миг остолбенел — так был поражён. Но уже через мгновение подавил удивление и надел на лицо ту надменную маску, что так часто встречается у прислужников знатных домов при общении с простым людом. С высокомерной миной он задрал подбородок, руки спрятал в рукава, демонстративно проигнорировал чай, поднесённый Атао, и, косо взглянув на Мудань, нарочито важно произнёс:
— Ты и есть хозяйка этого сада Фанъюань?
Мудань, хоть и разгневалась на его грубость, понимала: люди эти — будущие соседи, а за спиной у этого управляющего стоит дом самого вана Нина. Ссориться по пустякам было бы неразумно. Придерживая в себе раздражение, она сдержанно улыбнулась:
— Верно. Я хозяйка Фанъюаня. Осмелюсь спросить, по какому делу прибыл уважаемый управляющий Дэн?
А тот, ещё до прихода, успел навести справки и выяснил, что владелица Фанъюаня — всего лишь дочь богатея. И потому, услышав вежливую, но ровную речь Мудань, моментально нахмурился. Будь он в гостях у кого из старинных родов, где и слуги, и управляющие умели держаться с достоинством, — тогда да, можно было бы принять такой тон. Но тут — всего лишь торговая девка с деньгами! Осмеливается говорить с ним, как с равным?
Он резко отрезал, с холодком в голосе:
— Да что вы, какое «осмелюсь»! Просто у нас на земле была чистая речушка, а теперь вдруг стала мутной и жёлтой — вот и пришёл узнать, что тут у вас творится.
Выражение управляющего Дэна было таким, словно Мудань совершила нечто ужасное — будто бы подожгла деревню или пролила чью-то кровь. Его взгляд дышал обвинением, будто она — преступница, повинная в великом злодеянии. Мудань внутренне только усмехнулась.
За последние дни рабочие трудились на расширении русла, раскапывая землю в разных местах, и, разумеется, вода в реке временно помутнела. Когда поток достигает нижнего течения, его прозрачность становится иной — вполне естественно. Однако, если задуматься: до поместья вана Нина оттуда приличное расстояние. Неужели вода и до них дошла столь мутной? Раньше никто жалоб не высказывал — только после дождя начались разговоры. Возможно, всему виной ночной ливень?
Впрочем, оставим пока в стороне истину. Когда прежние хозяева Чжоу продавали ей этот участок вместе с садом, они ясно дали понять: реку они проложили собственными силами и за немалые деньги, специально отведя воду к своим владениям. Позже Мудань и сама расспрашивала здешних деревенских — все подтвердили: да, дело было именно так.
Что же до поместья вана — какое оно имеет отношение к этой реке? Неужели и они исподволь подключились к водной артерии, пустив её в свои угодья, без ведома прежних владельцев?
Допустим. Но даже если так — с какой стати те, кто лишь случайно оказался в выигрыше, имеют дерзость приходить с обвинениями? И ещё в таком тоне — без разбора, без объяснений, как к виновной. Поведение управляющего Дэна было чересчур — он перешёл черту вежливости, будто пришёл не к соседям, а к подданным.
Однако, несмотря на грубость управляющего, Мудань и сама не собиралась опускаться до его уровня. Разговор следовало вести с достоинством и разумом — как подобает хозяйке дома.
Она спокойно сказала:
— Вода в нашей части реки и впрямь в эти дни стала мутной — я велела расширить русло, вот и взбаламутили дно. Но это временное явление: пройдет немного времени — и поток очистится. Я и представить не могла, что ручей на землях вашего поместья — продолжение этой реки. Да и до вас расстояние немалое — не думала, что вода дойдёт мутной. Тем более, ещё пару дней назад всё было в порядке. Думаю, свою роль сыграл вчерашний ливень. В любом случае, я признаю: с моей стороны было недальновидно не предупредить вас заранее. Прошу простить.
Но управляющий Дэн оказался тем типом людей, кто при виде мягкости только сильнее расправляет плечи. Заметив, что перед ним стоит юная, хорошенькая женщина, мягкая в речи, и рядом с ней нет мужчины, кто бы мог придать её словам веса, он почувствовал себя ещё увереннее. Лицо его исказилось презрением, голос стал резким:
— С каких это пор эта река стала вашей собственностью? Смешно даже слушать! Дождь, говорите? Пф! Да до того, как вы начали свои работы, тут хоть три дня лило — вода всегда оставалась чистой. А теперь, когда всё испортили, — боитесь взять на себя ответственность?
Он говорил с таким видом, будто застал её на месте преступления — и ни в чём не желал видеть разумного объяснения.
Столкнувшись с таким наглым, самодовольным слугой знатного дома, который, прикрываясь именем своего господина, говорил с ней свысока и не желал слышать ни разум, ни объяснение, Мудань ощутила, как прежнее чувство неловкости — из-за того, что не удосужилась заранее уведомить соседей вниз по течению — растворилось в поднимающемся гневе.
Её лицо посуровело, и, не отвечая на оскорбительные слова управляющего, она лишь повернулась к Атао, что стояла в стороне с побледневшим лицом, испуганно сжав подол:
— Атао, — спокойно, но твёрдо произнесла она, — сходи, позови отца.
Управляющий Дэн лишь насмешливо фыркнул, с выражением пренебрежительной снисходительности наблюдая за происходящим. Он уже не раз имел дело с такими, как она: девицы из зажиточных, но непривилегированных семей, у которых нет за спиной ни титула, ни рода, ни влиятельных покровителей. Стоит чуть прижать, припугнуть именем вана Нина — и вся их смелость испарится, они начнут кланяться, соглашаться со всем, что ни скажешь, лишь бы не навлечь беды.
Но вскоре в дверях появился Ху Далян — отец Атао. Он, как и положено слуге, остановился под занавеской, выпрямившись с уважением, и поклонился:
— Чем могу помочь госпожа, — произнёс он почтительно.
Мудань мягко улыбнулась, но в её глазах сверкала решимость:
— Я просто хотела уточнить: когда я покупала эту землю, старший управляющий из семьи Чжоу ясно сказал — эту реку прежние хозяева, Чжоу, сами за немалые деньги отвели сюда из канала Хуанцюй. Это ведь правда, не так ли?
