Ещё до наступления темноты Ли Син, Далан, Люлян и с десяток надёжных слуг выехали за город. Однако направились они вовсе не сразу к Фанъюаню — напротив, по прибытии в пригород остановились в доме одного из местных деревенских жителей, где, сидя молча, коротали время. Лишь когда часы пробили вторые ночные стражи, без лишнего шума, ни вспугнув даже ночных птиц, они двинулись в путь — к Фанъюаню, быстро, но скрытно, как будто их двигала сама тень.
А в это время в доме Мудань и Улян сидели в мягком свете лампы, переговариваясь без спешки, перебрасываясь обрывками воспоминаний из детства. Разговоры текли неспешно, плавно перетекая от одного к другому — и вот уже они дошли до Ли Сина. Улян улыбнулся, глаза его сверкнули теплом:
— С самого детства Синчжи ни на шаг не отходил от отца. Всё твердил, что когда вырастет, станет большим человеком, сядет на огромную лодку и уплывёт далеко-далеко, куда глаза глядят… Кто бы мог подумать, что он и вправду займётся торговлей?
Мудань, до сих пор тихо слушавшая, вдруг сказала сдержанно, почти отстранённо:
— Он не такой, как мы. Придёт день — и он оставит торговлю. Это неизбежно.
Улян тяжело вздохнул, налил Мудань чашку чая и, улучив момент, наконец затронул то, что давно носил на сердце:
— У Пятой невестки есть двоюродный брат по материнской линии. Возрастом он примерно со мной. Два года назад умерла его первая жена. У него уже есть сын и дочь. Семья зажиточная, сам он человек добрый, надёжный, да и внешностью вполне приятен. Я с ним встречался — и, скажу тебе прямо, с тем братцем из семьи твоей третьей невестки он и рядом не стоит. Но всё равно твоя Пятая невестка не решается заговорить об этом с матерью… и с тобой тоже не осмеливалась. Попросила сперва узнать твоё мнение — а я вот, пользуясь случаем, спрашиваю у тебя: когда всё уляжется, согласилась бы ты встретиться с ним?
Мудань застыла, словно внезапно окатившая её мысль заморозила кровь. Неужели теперь ей суждено быть лишь партией для вдовца? Мужчина, уже с детьми… Конечно, для такого и правда не имеет значения, может она родить или нет — он уже своё отцовство исполнил. Вот почему их это устраивает…
Улян, заметив, как Мудань опустила голову и замолчала, сразу понял, что эта идея ей не по душе. Он поспешно заговорил, мягко, с тревогой в голосе:
— Ты не думай лишнего. Мы ведь просто предложили, как нам показалось лучше. Только из заботы о тебе, и ни в коем случае не хотели заставить или огорчить тебя. Если ты не хочешь — так и быть, забудем об этом.
Истинную причину их тревог в семье, конечно, знали. Но никто бы и мысли не допустил выносить это на людской суд — для посторонних Мудань оставалась просто хрупкой, болезненной девушкой.
Мудань слабо усмехнулась, и в её улыбке больше сквозила горечь, чем веселье:
— Я знаю, брат, и ты, и невестки, все вы переживаете за меня, щадите меня… Как вы можете хотеть мне зла? Просто… — она запнулась, — мне страшно выходить замуж.
Слова эти были произнесены с намерением уклониться, уйти от темы. Но в ушах Уляна они отозвались иначе — как настоящая тревога, как исповедь. Он поспешил успокоить сестру:
— Такие, как из семьи Лю, — редкость. Родня Пятой невестки — люди честные, надёжные. Ты ведь знаешь — на слуху одно, но пока своими глазами не увидишь, истины не узнаешь. Может, всё же встретишься с ним? Только взгляни, ничего не обязывает.
Вдруг из-за занавеси донёсся приглушённый голос Юйхэ:
— Из дома пришли.
Не успела Мудань ответить, как занавес мягко откинулся, и первым в комнату вошёл Далан. Мудань улыбнулась, в её голосе прозвучала лёгкая удивлённость:
— Старший брат, как же вам удалось выбраться из города в такой час?
Но она не успела договорить, как за Даланом вслед вошли Ли Син и Люлян, плечом к плечу.
Мудань не ожидала, что Ли Син тоже приедет. Это была их первая встреча с той ночи, когда он открыто признался ей в чувствах. Всё произошло так внезапно, так без подготовки, что она на мгновение растерялась. В груди шевельнулось неловкое волнение.
Далан ответил, хмуро:
— Мы выехали ещё засветло, просто дожидались, пока стемнеет окончательно, и только тогда решились двигаться дальше. Боялись, как бы те псы не пронюхали, что мы здесь. Тогда и на ловца не надо было бы ходить — сами бы заявились к нам на блюде.
Ли Син, с того самого момента, как вошёл, позволил себе лишь короткий взгляд в сторону Мудань. После этого он сдерживал себя изо всех сил, чтобы не смотреть на неё снова, хотя внутренне вся его сущность была к ней устремлена. Он с улыбкой — чуть широкой, чуть нарочитой — проговорил:
— Ночь у нас будет особая — подкараулим у дерева, как в старой притче, и вытащим угря прямо из глиняного кувшина.
Улыбка на его лице казалась лёгкой и непринуждённой, но только он один знал, с каким трудом ему далось это спокойствие — сколько сил понадобилось, чтобы голос не дрогнул, чтобы руки не сжались от волнения.
Мудань поспешно поднялась, не смея даже обернуться, и, стараясь придать голосу будничное спокойствие, произнесла:
— Вы ужинали? Если нет — я попрошу Юйхэ приготовить что-нибудь на ночь.
Далан бросил на Ли Сина косой взгляд и сдержанно усмехнулся. В самом деле, атмосфера в комнате с их неловким молчанием начинала казаться чересчур натянутой. Он кивнул:
— Иди, иди.
Мудань с благодарностью склонила голову и, не задерживаясь, вышла, будто сбежала от собственных чувств. Ли Син, уловив движение её фигуры, едва заметно провёл взглядом, а затем, словно и не было ничего, снова повернулся к Уляну, на губах у него заиграла лёгкая улыбка:
— Пятый брат, скажи ночным охранникам, пусть отступят.
Улян прищурился и усмехнулся в ответ:
— Что это ты опять замыслил, а?
Ли Син понизил голос, в его глазах сверкнула решимость:
— Мы слишком уж обороняемся, такой строгостью только отпугнём их. А если они не придут, мы и действовать не сможем. Отец уже всё устроил с его стороны — остаётся дождаться сигнала отсюда. Эти ублюдки, что пошли на поводу у жадности и сами стали псами у тигра, этой ночью отсюда не уйдут. Мы устроим им ловушку без выхода.
Улян, кивнув, произнёс без лишних слов:
— Раз уж вы всё подготовили — пусть будет, по-твоему.
Мудань вместе с Юйхэ и тётушкой Фэн сходила на кухню за свежими паровыми лепёшками с мясом и, когда вернулась, в комнате остались только Ли Син и Люлян — Далан с Уляном вышли наружу заканчивать приготовления.
Люлян лукаво прищурился, схватил с блюда лепёшку и, жуя, весело сказал:
— Пойду посмотрю, что там у старших.
Не дав никому возразить, он вышел, оставив их вдвоём.
Мудань на миг помедлила, затем на лице её появилась лёгкая, почти беспечная улыбка. Она протянула Ли Сину чашу с мясным бульоном и с нарочитой лёгкостью произнесла:
— Кушай, двоюродный брат. Поешь хорошенько, сил наберись, пригодятся. А то я ведь говорила, что справлюсь и без твоей помощи, а в итоге опять всё на тебя свалилось — и дорога, и заботы.
