Тревога не покидала Циюэ. Иногда ей снилась та самая железная дорога, промокшая под ливнем. Она вспоминала, как стояли тогда с Аньшэн у самой кромки, и где-то в глубине уже тогда чувствовала, что этот путь, простирающийся в неведомую даль, рано или поздно уведёт её подругу навсегда.
На территории кампуса росли вишнёвые деревья и огромные акации. Циюэ думала, что если Аньшэн была бы здесь, то сбросила бы она туфли, взобралась бы снова на дерево и взглянула бы с высоты на поля?
Циюэ представляла её. Аньшэн сидит на самой высокой ветке старого камфорного дерева, ветер кружит над пустым школьным двором, её белое платье развевается, как лепестки цветов. Она протягивает руку и звонко кричит:
— Циюэ, иди сюда!
Этот голос всё ещё звенел у неё в ушах. Каждый раз, когда Циюэ вспоминала, сердце сжималось.
А письма всё шли…
Циюэ, я сейчас в Гуанчжоу, учусь живописи. Одна ездила на этюды за город. Дорога разбита, упала с велосипеда… Здесь бывают настоящие рейв-вечеринки. Можно танцевать до самого утра, будто ты заводная машина… Цветёт какое-то дерево, лепестки — тонкие, хрупкие, разлетаются в воздухе, будто золотой ливень… С А-Пань мы расстались. Похоже, я так и не смогла его вынести… Работаю. Рисую рекламные баннеры, крашу щиты на высотках, на солнце чуть не упала в обморок… Мне хочется уехать учиться в Шанхай. Мне кажется, этот город по мне… Иногда я думаю: может, я обречена вечно скитаться? Но что вообще значит вечно?..
Каждое письмо она неизменно заканчивала словами: «Привет Цзямину».
Циюэ не могла ответить. Адреса постоянно менялись. Однажды Аньшэн прислала ей огромный пакет сушёных бутонов роз. В другой раз — вышитую юбку народности мяо (одна из южных этнических групп Китая), вся в сложных орнаментах. Потом — собственную картину маслом. На холсте была обнажённая Аньшэн, с распущенными волосами, тело её изгибалось и переходило в хвост рыбы. Рядом она мелко подписала: «Морская вода такая холодная».
С тех пор, как Аньшэн уехала, прошло уже три года.
Прошло ещё два. На третьем курсе Циюэ участвовала в университетском турнире по дебатам. Во время перерыва разговор зашёл о Юй Чуньшуне (известном китайском путешественнике, погибшем при покорении Тибета), потом о тех, кто странствует по свету пешком или на велосипеде.
— Все эти люди — позеры, — небрежно бросил её парень. — Внешне такие свободные, независимые, а на деле просто слабые. Им не под силу вписаться в реальность, потому и бегут в крайности. По сути они просто жалкие неудачники.
Циюэ вспыхнула, щёки её налились краской. Она встала и срывающимся голосом произнесла:
— Ты ничего не знаешь. Совсем ничего. Они не слабые. Просто… им одиноко.
