Тхи Но смутилась, но, кажется, осталась довольна. Каша начала действовать.
Ему стало тепло и радостно. Он игриво ущипнул её, а она вздрогнула.
Он снова рассмеялся и сказал:
— Ты помнишь… что было вчера?
Тхи Но легонько шлёпнула его с видом, что ей вовсе не до шуток. Какой стыд! И в этой неловкой скромности, несмотря на её внешность, было что-то трогательное. Он расхохотался и, желая довести её до настоящего смущения, ущипнул со всей силы за бедро.
На этот раз она не просто взвизгнула, она взвыла. Тхи Но схватила его за шею и с размаху ткнула лицом в циновку.
Так они и признались друг другу в любви без всяких поцелуев. Кто бы тут целовался, когда у неё губы потрескались, как высохшая земля, а у него лицо, как старая рубленая доска.
Однако у простых людей и любовь простая. Вместо поцелуев — шлепки и щипки. Зато искренне.
Они подходили друг другу. Они это чувствовали и будто уже решили, что будут жить вместе.
Прошло пять дней. Тхи Но осталась у него и днём, и ночью, уходя только по делам или на заработки. Он по-прежнему пил, но теперь понемногу. Старался держаться: и денег жалко, и голову терять не хотелось. Для любви ведь ясность важнее.
Женщина не хуже алкоголя, а у него голова кружилась от Тхи Но по-настоящему.
Она была странной, с затуманенным умом. На шестой день вдруг вспомнила, что у неё ведь есть тётка. Та как раз должна вернуться сегодня.
Тхи Но подумала: «Пока не поздно — надо посоветоваться».
Когда она рассказала обо всём, тётка сначала расхохоталась, так как приняла всё за шутку. Потом женщина вспомнила, что у племянницы с головой не всё в порядке, и выражение её лица резко изменилось.
На неё накатила злость, смешанная с ужасом. Стыд за род, может, и за саму себя. Целую жизнь прожила одна, без мужа, и что теперь?
Стыд, страх, обида — всё смешалось. Она вывалила это на Тхи Но одним потоком.
— Да ты с ума сошла, что ли?! — завопила она. — Такая уже… и всё ещё не остепенилась! Тебе за тридцать, а ума, как в пятнадцать!
Она дрожала от ярости.
— В тридцать лет! Кто в этом возрасте ещё замуж лезет? И за кого? Что, нормальные мужчины перевелись, раз ты связалась с этим… безродным?! У него одно занятие — себе морду резать и жалость вымогать! Позорище! Стыд-то какой! О, предки мои небесные! — кричала она, как помешанная.
Словами она колотила Тхи Но, как кнутом, пока не выкрикнула с ненавистью:
— Раз уж смогла дожить одна до этих лет, так живи и дальше! Кто в своём уме пойдёт за Чи Фео?!
Тхи Но слушала и у неё внутри всё кипело. Спорить было бесполезно. У тётки была своя правда. Она прожила пятьдесят лет, но никого не дождалась.
Тхи Но не могла ей возразить. Не могла, поэтому злилась. И злилась страшно. Ей нужен был кто-то, на кого можно вылить весь этот гнев.
Она бросилась к Чи Фео.
Он сидел и пил. Уже изрядно хмельной, он ворчал, ругался и был недоволен тем, что Тхи Но задержалась.
Он не умел ждать. А если приходилось, то обязательно наливал себе, чтобы не скучно было. А как пил, так начинал браниться. Привычка. Однако за что он на неё кричит? Что она ему сделала?
У Тхи Но всё смешалось в голове. Она топнула ногой, а потом закружилась, будто в бреду. Он засмеялся и покачал головой, довольный зрелищем.
Она вспыхнула.
«Смеётся?! Он ещё и смеётся надо мной?!»
Гнев взорвался. Она упёрлась руками в бока, подняла своё тяжёлое лицо к нему, поджала огромные губы и выплеснула на него всё, что услышала от тётки. Каждое слово било, как плеть.
Он замолчал, а потом подумал и вдруг застыл.
Ему вдруг почудилось, будто бы снова почувствовал аромат каши с зелёным луком. Он сидел молча, уставившись в пустоту.
А Тхи Но, выкричавшись, обмякла. Её распухший нос немного осел… а потом снова надулся.
Она чувствовала себя победительницей. Её переполняло торжество.
Тхи Но резко развернулась и, покачивая бёдрами, зашагала прочь. Он остолбенел, вскочил и крикнул ей вслед, но кому это нужно?
Она даже не обернулась. Он бросился за ней и схватил за руку.
Тхи Но вырвалась и ещё вдобавок оттолкнула его со всей силы.
Он покатился по двору.
А раз уж упал, нужно и закричать. У него всегда так было.
