Про то, что Чжан Хайянь держит во рту лезвия, знали многие. Но где именно он их прячет и как умудряется выпускать их с такой силой, что они пробивают даже тройной железный лист, этого не знал никто. Позже сам Чжан Хайянь говорил, что всё дело в тренировке мышц языка и ротовой полости, особенно в умении втягивать воздух почти до состояния вакуума.
Он любил этот способ ранить противника ещё и потому, что, когда смотришь на человека, рот почти всегда направлен на него же. Любой, кто умеет стрелять из духовой трубки или лука, знает, что стрелять с прицелом ото рта — самый точный вариант. Перо стрелы всегда касается губ, а поворот головы никого не настораживает. Поэтому Чжан Хайянь давно довёл это до автоматизма: посмотрел — и человек падает. Сейчас всё было так же. Он только повернул голову, а холодная вспышка уже вылетела у него изо рта.
И ещё у него была железная привычка не ждать и не проверять, попал или нет. Куда бы ни выстрелил его «снаряд», сам Чжан Хайянь в тот же миг бросался к цели. Он был быстрым, но в этот раз Чжан Хайся оказался ещё быстрее. Чжан Хайянь даже не понял, как тот успел оказаться рядом. И всё-таки место оказалось пустым. Чжан Хайянь нашёл только две вонзившиеся в камень пластинки, выдернул их, сунул обратно в рот и удивился, что третьей нет. Хайся шевельнул ноздрями, присел, чиркнул спичкой, и на камне проступили следы крови.
— Попал! — оживился Чжан Хайянь.
— Оказались люди… — Чжан Хайся тяжело вздохнул, явно разочарованный.
Учились они жёстко, дисциплина была такая, что казалось готовили их не для людей, а для демонов. Но на Юге за все годы они не встретили даже нормального «цзунцзы» — ни одной реальной нечисти, тем более чудовищ. Каждый раз, выходя на задание, оба мечтали о настоящем деле. Хайянь от скуки, Хайся, чтобы отличиться и вернуться на родину. Но год за годом их отчёты возвращались с одной и той же резолюцией: «Слухи».
И вдруг, не то из-за их атаки, не то от паники противника, в тумане послышались какие-то голоса, звуки, шаги.
Оба встали.
Силуэты начали исчезать из белой пелены быстро, по одному. Через три-четыре секунды все они ушли в глубину тумана, растворились.
— Чёрт возьми… — прищурился Чжан Хайянь.
В лицо подул морской ветер, туман стал рассеиваться. Они бросились вперёд. Но в сгущающемся ветре обнаружили, что все тела исчезли. Сильный поток буквально уносил запахи, за несколько минут туман развеялся, риф стоял чистый и пустой, будто ничего и не было. Высоко в небе висела яркая луна, ветер снова шёл с моря, волны били в камни. Лунный свет серебрил гладь воды, как чешую. Ни лодок, ни людей.
Чжан Хайянь посмотрел в сторону, куда ушёл их корабль. Там было пусто. Судно исчезло. Если бы не кровь на камнях, он бы решил, что всё это ему приснилось.
— Даже пугают нас как-то с совестью, — пробормотал он.
Чжан Хайся вернулся к кровавым следам и присел.
— Это фокусы.
— А где же люди? По крови сможешь их найти?
Если это всего лишь «фокусы», значит, тела здесь, на рифе, только спрятаны. Но они с Хайся уже осмотрели всё и не нашли ни люков, ни тайников.
— Кровь — плохой ориентир, — покачал головой Чжан Хайся. — Далеко её запах не разносится.
Он вдохнул поглубже, повёл носом. Морской ветер разгонял любые запахи, но вдруг Хайся повернулся в сторону, где Хайянь бросил окурок. Они подошли и увидели, что тот окурок кто-то раздавил ногой.
— Кто-то наступил, — сказал Чжан Хайянь, поднимая его. — Я в этот окурок вбил агаровое масло, запах сильный, стойкий. Кто бы ни прошёл тут, пропитается, а ты уж точно учуешь. — Он сунул окурок к носу Чжан Хайся. — Давай, понюхай.
Чжан Хайся недовольно взял окурок, понюхал, бросил, закрыл глаза и стал втягивать воздух. Через пару секунд снова открыл:
— Бесполезно. Один твой перегар всё перебивает.
Чжан Хайянь был одновременно и забавен, и раздражён:
— Ну ты даёшь, — усмехнулся он. — Когда я с тобой, мне приходится вытирать задницу три раза. Один раз пропустишь, ты сразу заметишь. Выпустить газы – это тяжкое преступление. Жизнь слишком тяжела. Лучше найди место, где можно разбить себе нос, чтобы мы не мучили друг друга
Он отступил в сторону. Хайся не слушал. Стоял с закрытыми глазами, вдыхал, чувствовал. Потом открыл их и посмотрел на край рифа.
Там, за гранью камня, начиналось чёрное море, волны катились, как расплавленный обсидиан. Чжан Хайся указал в темноту:
— В море.
Волны были огромны, глаз не различал ни одной лодки.
— Хочешь сказать, они быстро увезли тела в море? И какая лодка может двигаться так быстро?
— Может, это и не лодка, а что-то другое. Если хочешь знать, придётся самим проверить. — Чжан Хайся всмотрелся в далёкую тьму. — Там точно что-то есть.
Новая волна ударила в риф. Для любого другого человека в этот момент прыгнуть в море означало бы самоубийство. Но эти двое обменялись взглядами, молча сбросили мундиры и прыгнули в чёрную воду, поплыв вперёд.
