Чжан Хайянь снова выглянул из укрытия, но ничего нового не увидел. Откинувшись обратно в тень, он нахмурился:
— Что может быть под этим рифом?
— Скажи, — откликнулся Чжан Хайся, — за эти десять лет они копали только этот кусок рифа? Или перекопали здесь всё подряд?
Чжан Хайянь кивнул. Он понимал, к чему тот клонит. Но что вообще может скрываться под рифом? Риф — это всего лишь вершина подводной горы, обросшая кораллами. Если они выдолбили здесь каждый камень, может, искали какой-то особый минерал? Или в древних кораллах заключено нечто ценное?
— Может, спустимся, посмотрим?
— Не выйдет, — покачал головой Чжан Хайянь. — Смотри, посты выставлены по кругу, без единого мёртвого угла, и всё освещено как днём.
Он мрачно добавил про себя: «Интересно, не эти ли рабочие, те самые пассажиры десятилетней давности? Если их держат здесь уже десять лет, это поистине ад».
— Давай по старому обычаю поймаем кого-нибудь и допросим.
Они осмотрелись. Пароход был типичной пассажирской посудиной времён пара. На палубе лишь одна надстройка с двумя гигантскими трубами, расположенная посередине корпуса, между ней, носом и кормой только грузовые отсеки. Нос судна был прямой, подводная линия изогнута внутрь — типичный североатлантический силуэт.
Смотровая башня возвышалась над надстройкой, вокруг дымовых труб стояли семь-восемь часовых. С этих труб вниз к борту свисали сотни канатов, и через каждые три-четыре метра висел стеклянный фонарь. Палуба была чиста до блеска, на ней не было ни души. Окна кают и надстроек были тёмными, будто внутри никого нет. Но Чжан Хайся покачал головой:
— Нет, внутри кто-то живёт. Запах чувствуется. Там точно есть люди.
— Опять, что ли, запах сортиров учуял? — с жалостью спросил Чжан Хайянь.
Чжан Хайся поморщился и отчеканил:
— Я чувствую запах спирта.
Он указал в сторону носовой надстройки, как раз в тот момент оттуда вышел человек проверять потухший фонарь. Всё подтвердилось. Но нос был далековато, если подбираться, легко засекут.
Вышедшие из носовой надстройки люди были в военной форме. Один осмотрел разбитое стекло фонаря и, повернувшись к часовым, что стояли наверху, что-то сказал на диалекте Гуанси. Судя по лицам, они были озадачены. Все они были китайцами. Китайцы и малайцы на одном корабле. А ведь, как известно, что именно с китайцами всегда сложнее всего, особенно с теми, кто ближе к родной земле.
На этот раз Чжан Хайянь уловил несколько слов. Говорили, что на рифе недавно появились двое подозрительных людей, мастеров своего дела, и теперь на корабле происходит что-то странное.
После этих слов часовые синхронно кивнули. Все подняли винтовки, направив их на палубу. Из люков начали выходить солдаты, курки их пистолетолетов уже были взведены. Началась проверка.
Чжан Хайся бросил на Чжан Хайяня раздражённый взгляд. Видно было, что его злит недавняя выходка напарника с фонарями.
В темноте всё отчётливее слышались приближающиеся шаги. Оба они двигались с нечеловеческой ловкостью, но Чжан Хайянь прекрасно понимал, что в этом проклятом времени никакое мастерство не спасёт от автоматического пистолета.
Мысль мелькнула, и он мгновенно поднял голову. Одним выдохом выпустил лезвия, блеснула сталь, и фонарь с зелёным огнём, стоявший в центре рифа, разлетелся вдребезги. Искры и осколки стекла осыпались вниз. Внизу сразу поднялась тревога.
Главная особенность Чжан Хайяня заключалась в том, что он всегда действовал через человеческую природу. Он мог быть неаккуратным, импульсивным, но знал, что в любой ситуации человек сперва задумается, прежде чем действовать. И вот эти двадцать — тридцать секунд между мыслью и поступком были его личной территорией.
То, что происходило под рифом было куда важнее, чем на корабле. Если светильник на рифе разбили, это означало, что кто-то туда уже пробрался. Люди внизу неизбежно напрягутся, им потребуется хотя бы двадцать секунд, чтобы понять, что происходит. А двадцать секунд для Чжан Хайяня было более чем достаточно.
Все стражи и дозорные разом повернулись к рифу. В этот миг Чжан Хайянь схватил Чжан Хайся за руку и, пригнувшись к палубе, провернул невозможный для обычного человека приём: метнул товарища вперёд, почти не поднимаясь с пола. Чжан Хайся скользнул по палубе, упёрся ладонью и нырнул прямо в дверь носовой надстройки.
Следом Чжан Хайянь кувырком рванул за ним, но их движения оказались слишком заметны. Один из часовых на верхней площадке уже начал поворачивать голову.
Чжан Хайянь выплюнул ещё одно лезвие. Оно скользнуло по палубе и вонзилось в подошву солдатского сапога. Тот вскрикнул, и часовой, уже почти заметивший движение, обернулся на звук. Этого мгновения хватило, чтобы Чжан Хайянь исчез в дверях надстройки. Чжан Хайся подхватил его:
— Через минуту они всё поймут.
— Минуты нам хватит, — коротко ответил Чжан Хайянь.
