Когда Суй открыла новости, там писали, что все миллионы, вырученные J.Ming с аукциона за его фотоработы, он пожертвовал международным благотворительным организациям. Вся лента кипела этим событием.
Даже в офисе на перерыве девчонки не уставали восторженно тыкать ей в лицо его фотографии, повторяя хвалебные эпитеты, словно заученное заклинание.
Казалось, будто прежние времена вернулись, вместе со старыми людьми, с прошлым, которое, казалось, давно исчезло.
Но стоило сесть за рабочее место, снова уткнуться в пёструю паутину графиков и нескончаемые отчёты, в изматывающую рутину переработок, становилось ясно, что годы ушли, и вернуться в них уже невозможно. Между их жизнями пролегла пропасть, которую не преодолеть.
После шумного застолья одноклассников, когда вечер окончился и люди потянулись из ресторана, Чэнь Суй вместе с подругами вышла в холл.
— Смотри, это же Цзянь Минси! — шёпотом воскликнула одна, вцепившись ей в руку.
Суй обернулась. Из вращающейся двери показалась группа людей.
Он выглядел ещё более утончённым, чем на фотографиях: высокий, собранный, словно чуждый всему вокруг.
И вот, те самые глаза, которые её коллеги превозносили сотни раз, «золотые, как в манге, раскосые фениковые очи». Его взгляд неожиданно зацепил её, на миг в нём мелькнуло удивление, потом мягкий свет ламп заиграл в его зрачках и на губах поднялась улыбка.
Минси пошёл прямо к ней. Остановился. Опустил глаза.
— Суй-суй, — позвал он её.
Она замерла, словно проглотив слова, и лишь сухо уставилась на него, так и не сумев вымолвить ни одного приветствия.
Увидев её холодность, он едва слышно вздохнул и, не обращая внимания на любопытные взгляды вокруг, повторил мягче:
— Суй-суй?
«Да пошёл ты со своим «Суй-суй», — подумала она. — Мы что, так близки?»
Он живёт своей, блестящей жизнью, она своей, утопая в серых буднях. Их миры давно не пересекаются. Какое «Суй-суй»?
Она упрямо смотрела на него, пока глаза не заслезились. Сдвинула руку, чтобы вытереть их, но он неожиданно поймал её за запястье.
Точно так же когда-то, в восемнадцать, её мать держала её руку при переезде. Точно так же, в двадцать, отец перед смертью.
Минси бережно коснулся её лица, стер слёзы и тихо, почти шёпотом, словно уговаривая ребёнка:
— Суй-суй, ну не плачь.
