В этот момент это было не просто приватное общение двух женщин, а публичное действо у входа во дворец Минфэн, на виду у всех. Звонкий шлепок Шэн Чжийи был настолько громким, что Сяо Шу не могла сохранить лицо.
Она должна была почувствовать себя униженной.
Даже сама Сяо Шу думала, что почувствует себя так, но внутри она ощутила лишь спокойствие «так и должно быть». Она слегка подняла руку, коснулась щеки и тихо сказала своим едва слышным голосом:
– Если бы можно было избежать унижения, кто бы не захотел жить с достоинством? Я тоже давно хотела сказать Вашему Высочеству одно...
Шэн Чжийи смотрела на неё почти с состраданием.
Сяо Шу же не чувствовала стыда. Опустив руку и взглянув на ладонь, она сказала с исчезающей злостьяю в глазах:
– С самого детства я думала, что если бы я была такой же избалованной и капризной Принцессой, я бы вела себя так же. Вы, та, кто стоит высоко и не знает земных бед, не можете понять, каково это быть подданным или рабом.
Шэн Чжийи молчала.
Сяо Шу улыбнулась ей:
– Пойдемте, Ваше Высочество.
Император Шэн Лан и Императорская Мать Сяо действительно уже долго ждали.
Там был и принц Линьцзи. Возможно, из-за неудовлетворительного исхода недавних выборов невесты, хоть свадьба состоится только в следующем месяце, он выглядел подавленным и не слишком радостным.
Дворцовые служители сообщили о прибытии Шэн Чжийи, и она, в отличие от своего обычного капризного и разгульного поведения, подошла ко дворцу, следуя всему дворцовому этикету, и поклонилась, как полагается.
Сяо Шу последовала за ней.
На щеке Сяо Шу слегка виднелся красный след от пощёчины – не слишком броский, но вполне заметный.
Император с бледным лицом сидел высоко, и сразу же заметил это. Он приподнял свои брови. Он взглянул на Шэн Чжийи, уголки его губ слегка приподнялись в улыбке, но он не произнёс ни слова по этому поводу, словно ничего и не заметил, и продолжил разговаривать с Шэн Чжийи, как обычно.
Императорская Мать Сяо тоже иногда обращалась к ней с несколькими словами.
Но она даже не взглянула на Сяо Шу.
В последнее время, из-за пересмотра дела о помощи пострадавшим от засухи в Ганьчжоу, Императорская Мать Сяо была загнана в угол. Все доказательства, словно имеющие глаза, всплыли наружу. Императорская Мать Сяо подозревала, что Сяо Шу, покинув её дворец Цынин после того вечера, получила титул Императорской супруги в результате какой-то сделки с Императором.
В огромном Императорском дворце, где собрались многие, слова заботы и поздравления звучали величественно, но были абсолютно неискренними.
Единственным, кто проявил хоть какое-то человеческое тепло, был, пожалуй, Шэн Цзе.
С того момента, как он увидел Шэн Чжийи, его брови были нахмурены. Он волновался о песчаных бурях на пути, давал советы о питании в пути, и казалось, что он хотел сказать ещё что-то, но, взглянув на выражение лица старшего брата-Императора и матери, в итоге сдержался.
Он не был основным наследником Императорской семьи и вырос под защитой отца-Императора, матери и старшего брата. Он никогда не был вовлечен в борьбу за власть и поэтому избежал многих открытых и скрытых конфликтов и имел право на больше чувствительности.
Но его чувствительность была ограничена его слабостью.
Шэн Чжийи раньше видела в этом брате лишь близкого и весёлого человека, но сегодня, находясь в самом центре событий, она с холодным взглядом осознала некоторые вещи, на которые раньше не обращала внимания, и увидела детали, которых ранее не замечала.
После завершения всех церемоний, были прочитаны молитвы, зачитаны Императорские указы и вручены символы великой силы Да Цянь, чтобы Шэн Чжийи могла использовать их для урегулирования конфликтов между двумя странами в качестве принцессы Да Цянь.
Когда церемония закончилась, уже прошёл полдень.
В столице многие из благородных и знатных домов, таких как бывшие ученицы академии Янчжи Чжай или наивные товарищи по играм вроде принца Яньпина, дружили с Шэн Чжийи. Они пришли во дворец, чтобы увидеть её и прогуляться с ней по Императорскому цветочному саду.
Сяо Шу, хоть и училась вместе с ними в Янчжи Чжай, не последовала за ними. Она стояла вдалеке у искусственной горы и, обращаясь к дворцовому слуге, приказала:
– Всех охранников, добавленных к Минфэну, отозвать. Пусть останутся только у северо-западных и северо-восточных ворот. Без моего приказа никто не должен двигаться. Назначьте кого-нибудь следить внимательно, если вторая мисс Цзян придет, пусть немедленно сообщат мне.
Дворцовый слуга выглядел сбитым с толку.
Сяо Шу опустила взгляд, скрывая блеск в глазах, и, не обращая внимания на людей в цветочном саду, вернулась в свои покои.
Цзян Сюэнин пришла несколько позже.
Проходя через несколько дворцовых ворот, она заметила, что, кроме праздничного убранства, ничего не отличалось от её предыдущих посещений дворца. В прошлой жизни, когда Шэн Чжийи была приглашена на брачный союз, Цзян Сюэнин уже была избрана невестой князя Линьцзи и ждала свадьбы в своём доме. Тогда Шэн Чжийи не любила её и не была к ней близка, поэтому Цзян Сюэнин была рада, что её надоедливая золовка скоро уедет. Она никогда бы не пришла во дворец, чтобы провести её. Поэтому она не смогла сравнить прошлое с настоящим.
Но во дворце был Чжэн Бао.
Едва она прошла через ворота и ещё не дошла до цветочного сада, как она увидела Чжэна Бао, шедшего из направления Цяньцина. Проходя мимо, он быстро сказал:
– Императорская супруга дислоцировала охрану. Пожалуйста, влезьте в горшок. Замена уже в Минфэне. В три часа дня Принцесса покинет дворец. Госпоже нужно закончить дела до двух часов дня, чтобы Принцесса смогла выйти через ворота Шунь Чжэнь, замаскировавшись под дворцовую служанку. Госпожа также должна покинуть дворец как можно скорее.
Третий час после полудня, по расчетам Астрономического учреждения, считался благоприятным временем.
Весенние дни и ночи примерно равны по продолжительности, и третий час после полудня – это время, когда солнце садится, а луна только начинает подниматься, переход от ян к инь.
Но Цзян Сюэнин подумала, что это, пожалуй, было похоже на ночное изгнание из резиденции Юнъи, ведь среди народа было много недовольства по поводу брачного союза. Правительство, опасаясь, что днем слишком много людей может привести к беспорядкам, предпочло придумать величественное оправдание и перенести время на вечер.
Услышав это, она только кивнула и не стала говорить лишнего. Она прошла мимо, как будто ничего не произошло.
Дворцовые служители провели её в Императорский цветочный сад.
Увидев её, Шэн Чжийи упрекнула её за опоздание.
Цзян Сюэнин, с красными от слёз глазами, сказала, что в качестве наказания останется и подольше побудет с Принцессой.
Все знали, что Старшая Принцесса Лэ Ян особенно любит Цзян Сюэнин, и теперь, когда такая мощная защитница уходит, Цзян Сюэнин, конечно, была огорчена. Так что её поведение никого не удивило, и она могла остаться подольше, чтобы поговорить. Те, кто пришли раньше, и двое, которые, возможно, хотели поговорить о личном, ушли к закату, сказав, что будут провожать Принцессу у городских ворот.
Пока были другие люди, Цзян Сюэнин сдерживала слёзы.
Как только они ушли, она схватила Шэн Чжийи за руку и грустно позвала:
– Ваше Высочество.
Весна уже наступила, и в Императорском цветочном саду уже почти не осталось цветов.
Тени легли тяжелым покровом, последние лучи солнца косо освещали землю.
Дворцовые служители держались в стороне. Шумные друзья уже разошлись, и в саду осталась лишь холодная пустота.
Шэн Чжийи была одета в роскошную одежду, громоздкие украшения казались слишком тяжелыми, давя на её плечи и голову; они слегка покачивались.
Она с улыбкой смотрела на Цзян Сюэнин:
– Ранее Су Шанъи говорила о том, чтобы ты помогла мне с макияжем. Я сказала, что Нин Нин заплачет, как только увидит меня. Когда ты не заплакала в начале, я подумала, что ошиблась, но вот ты, даже не пытаешься сдержаться.
Уже был третий час после полудня.
Цзян Сюэнин не могла сосредоточиться на шутке, слезы текли, и она не успевала их вытирать. Она держала Шэн Чжийи за руку, пытаясь поднять её из беседки, и сказала:
– Ваше Высочество, времени осталось не так много. Пожалуйста, пойдёмте со мной обратно в Минфэн.
Шэн Чжийи удивленно спросила:
– Что происходит?
Цзян Сюэнин огляделась по сторонам, увидела, как маленький евнух выглядывает в их сторону и поняла, что это шпион из дворца. Она холодно усмехнулась про себя, решительно сказав:
– Всё уже устроено. Вы вернетесь со мной в Минфэн, смените наряд и сможете покинуть дворец. О брачном союзе позаботится другой человек. Если Вы безопасно выйдете из дворца, всё остальное будет под контролем!
Она потянула Шэн Чжийи вперед.
Но спустя пару шагов она почувствовала сопротивление сзади. Обернувшись, она увидела, что Шэн Чжийи стоит на месте и, сбившись с толку, смотрит на неё.
В этот момент у Цзян Сюэнин сердце резко сжалось.
Шэн Чжийи повторила:
– Покинуть дворец?
Цзян Сюэнин ощущала, как будто её сердце висит на хрупкой струне высоко в воздухе, даже её голос затрепетал:
– Да, Ваше Высочество, разве Вы не помните? В тот день я спросила Вас об этом.
Шэн Чжийи, казалось, не могла вспомнить.
Перед приходом во дворец Цзян Сюэнин думала о различных сценариях, которые могли бы произойти: разоблачение или препятствия от Сяо Шу, но ни один из них не соответствовал текущей ситуации.
Она почувствовала, что что-то пошло не так.
Ответ Шэн Чжийи в ту ночь все еще звучал в её ушах, и она повторила его, напомнив ей:
– В день моего дня рождения, когда мы пили во дворце Вашего Высочества, я спросила, не лучше ли будет убежать подальше и избежать брачного союза. Вы ответили мне и даже сказали, что ненавидите тот факт, что родились в Императорской семье...
Сумерки наступили.
В цветочном саду зажглись дворцовые фонари.
Звуки птиц и насекомых казались громкими вдали, но здесь они только подчеркивали тишину.
Шэн Чжийи как будто проснулась, отражения множества фонарей мерцали в её глазах, но это были лишь бессмысленные тени, не приносящие тепла.
Она моргнула, и розовый макияж на уголках её глаз слегка дрогнул.
Как будто капля розовых слёз.
В конце концов, она вспомнила. Она была тронута до глубины души, её глаза покраснели. Улыбаясь, но чувствуя горечь в сердце, она подняла руку и нежно прикоснулась к слегка холодному лицу Цзян Сюэнин, со слезами на глазах и промолвила:
– Глупенькая Нин Нин, ведь я говорила это в пьяном угаре. Как можно было всерьёз воспринять те слова...
«Щёлк» – этот звук, словно легкое дуновение ветра, оборвало натянутую струну, и сердце Цзян Сюэнин, висевшее высоко, рухнуло вниз, обжигая, пробуждая и одновременно онемевая.
Она почти не могла поверить в то, что услышала.
В её голове царила путаница.
Она должна была почувствовать себя униженной.
Даже сама Сяо Шу думала, что почувствует себя так, но внутри она ощутила лишь спокойствие «так и должно быть». Она слегка подняла руку, коснулась щеки и тихо сказала своим едва слышным голосом:
– Если бы можно было избежать унижения, кто бы не захотел жить с достоинством? Я тоже давно хотела сказать Вашему Высочеству одно...
Шэн Чжийи смотрела на неё почти с состраданием.
Сяо Шу же не чувствовала стыда. Опустив руку и взглянув на ладонь, она сказала с исчезающей злостьяю в глазах:
– С самого детства я думала, что если бы я была такой же избалованной и капризной Принцессой, я бы вела себя так же. Вы, та, кто стоит высоко и не знает земных бед, не можете понять, каково это быть подданным или рабом.
Шэн Чжийи молчала.
Сяо Шу улыбнулась ей:
– Пойдемте, Ваше Высочество.
Император Шэн Лан и Императорская Мать Сяо действительно уже долго ждали.
Там был и принц Линьцзи. Возможно, из-за неудовлетворительного исхода недавних выборов невесты, хоть свадьба состоится только в следующем месяце, он выглядел подавленным и не слишком радостным.
Дворцовые служители сообщили о прибытии Шэн Чжийи, и она, в отличие от своего обычного капризного и разгульного поведения, подошла ко дворцу, следуя всему дворцовому этикету, и поклонилась, как полагается.
Сяо Шу последовала за ней.
На щеке Сяо Шу слегка виднелся красный след от пощёчины – не слишком броский, но вполне заметный.
Император с бледным лицом сидел высоко, и сразу же заметил это. Он приподнял свои брови. Он взглянул на Шэн Чжийи, уголки его губ слегка приподнялись в улыбке, но он не произнёс ни слова по этому поводу, словно ничего и не заметил, и продолжил разговаривать с Шэн Чжийи, как обычно.
Императорская Мать Сяо тоже иногда обращалась к ней с несколькими словами.
Но она даже не взглянула на Сяо Шу.
В последнее время, из-за пересмотра дела о помощи пострадавшим от засухи в Ганьчжоу, Императорская Мать Сяо была загнана в угол. Все доказательства, словно имеющие глаза, всплыли наружу. Императорская Мать Сяо подозревала, что Сяо Шу, покинув её дворец Цынин после того вечера, получила титул Императорской супруги в результате какой-то сделки с Императором.
В огромном Императорском дворце, где собрались многие, слова заботы и поздравления звучали величественно, но были абсолютно неискренними.
Единственным, кто проявил хоть какое-то человеческое тепло, был, пожалуй, Шэн Цзе.
С того момента, как он увидел Шэн Чжийи, его брови были нахмурены. Он волновался о песчаных бурях на пути, давал советы о питании в пути, и казалось, что он хотел сказать ещё что-то, но, взглянув на выражение лица старшего брата-Императора и матери, в итоге сдержался.
Он не был основным наследником Императорской семьи и вырос под защитой отца-Императора, матери и старшего брата. Он никогда не был вовлечен в борьбу за власть и поэтому избежал многих открытых и скрытых конфликтов и имел право на больше чувствительности.
Но его чувствительность была ограничена его слабостью.
Шэн Чжийи раньше видела в этом брате лишь близкого и весёлого человека, но сегодня, находясь в самом центре событий, она с холодным взглядом осознала некоторые вещи, на которые раньше не обращала внимания, и увидела детали, которых ранее не замечала.
После завершения всех церемоний, были прочитаны молитвы, зачитаны Императорские указы и вручены символы великой силы Да Цянь, чтобы Шэн Чжийи могла использовать их для урегулирования конфликтов между двумя странами в качестве принцессы Да Цянь.
Когда церемония закончилась, уже прошёл полдень.
В столице многие из благородных и знатных домов, таких как бывшие ученицы академии Янчжи Чжай или наивные товарищи по играм вроде принца Яньпина, дружили с Шэн Чжийи. Они пришли во дворец, чтобы увидеть её и прогуляться с ней по Императорскому цветочному саду.
Сяо Шу, хоть и училась вместе с ними в Янчжи Чжай, не последовала за ними. Она стояла вдалеке у искусственной горы и, обращаясь к дворцовому слуге, приказала:
– Всех охранников, добавленных к Минфэну, отозвать. Пусть останутся только у северо-западных и северо-восточных ворот. Без моего приказа никто не должен двигаться. Назначьте кого-нибудь следить внимательно, если вторая мисс Цзян придет, пусть немедленно сообщат мне.
Дворцовый слуга выглядел сбитым с толку.
Сяо Шу опустила взгляд, скрывая блеск в глазах, и, не обращая внимания на людей в цветочном саду, вернулась в свои покои.
Цзян Сюэнин пришла несколько позже.
Проходя через несколько дворцовых ворот, она заметила, что, кроме праздничного убранства, ничего не отличалось от её предыдущих посещений дворца. В прошлой жизни, когда Шэн Чжийи была приглашена на брачный союз, Цзян Сюэнин уже была избрана невестой князя Линьцзи и ждала свадьбы в своём доме. Тогда Шэн Чжийи не любила её и не была к ней близка, поэтому Цзян Сюэнин была рада, что её надоедливая золовка скоро уедет. Она никогда бы не пришла во дворец, чтобы провести её. Поэтому она не смогла сравнить прошлое с настоящим.
Но во дворце был Чжэн Бао.
Едва она прошла через ворота и ещё не дошла до цветочного сада, как она увидела Чжэна Бао, шедшего из направления Цяньцина. Проходя мимо, он быстро сказал:
– Императорская супруга дислоцировала охрану. Пожалуйста, влезьте в горшок. Замена уже в Минфэне. В три часа дня Принцесса покинет дворец. Госпоже нужно закончить дела до двух часов дня, чтобы Принцесса смогла выйти через ворота Шунь Чжэнь, замаскировавшись под дворцовую служанку. Госпожа также должна покинуть дворец как можно скорее.
Третий час после полудня, по расчетам Астрономического учреждения, считался благоприятным временем.
Весенние дни и ночи примерно равны по продолжительности, и третий час после полудня – это время, когда солнце садится, а луна только начинает подниматься, переход от ян к инь.
Но Цзян Сюэнин подумала, что это, пожалуй, было похоже на ночное изгнание из резиденции Юнъи, ведь среди народа было много недовольства по поводу брачного союза. Правительство, опасаясь, что днем слишком много людей может привести к беспорядкам, предпочло придумать величественное оправдание и перенести время на вечер.
Услышав это, она только кивнула и не стала говорить лишнего. Она прошла мимо, как будто ничего не произошло.
Дворцовые служители провели её в Императорский цветочный сад.
Увидев её, Шэн Чжийи упрекнула её за опоздание.
Цзян Сюэнин, с красными от слёз глазами, сказала, что в качестве наказания останется и подольше побудет с Принцессой.
Все знали, что Старшая Принцесса Лэ Ян особенно любит Цзян Сюэнин, и теперь, когда такая мощная защитница уходит, Цзян Сюэнин, конечно, была огорчена. Так что её поведение никого не удивило, и она могла остаться подольше, чтобы поговорить. Те, кто пришли раньше, и двое, которые, возможно, хотели поговорить о личном, ушли к закату, сказав, что будут провожать Принцессу у городских ворот.
Пока были другие люди, Цзян Сюэнин сдерживала слёзы.
Как только они ушли, она схватила Шэн Чжийи за руку и грустно позвала:
– Ваше Высочество.
Весна уже наступила, и в Императорском цветочном саду уже почти не осталось цветов.
Тени легли тяжелым покровом, последние лучи солнца косо освещали землю.
Дворцовые служители держались в стороне. Шумные друзья уже разошлись, и в саду осталась лишь холодная пустота.
Шэн Чжийи была одета в роскошную одежду, громоздкие украшения казались слишком тяжелыми, давя на её плечи и голову; они слегка покачивались.
Она с улыбкой смотрела на Цзян Сюэнин:
– Ранее Су Шанъи говорила о том, чтобы ты помогла мне с макияжем. Я сказала, что Нин Нин заплачет, как только увидит меня. Когда ты не заплакала в начале, я подумала, что ошиблась, но вот ты, даже не пытаешься сдержаться.
Уже был третий час после полудня.
Цзян Сюэнин не могла сосредоточиться на шутке, слезы текли, и она не успевала их вытирать. Она держала Шэн Чжийи за руку, пытаясь поднять её из беседки, и сказала:
– Ваше Высочество, времени осталось не так много. Пожалуйста, пойдёмте со мной обратно в Минфэн.
Шэн Чжийи удивленно спросила:
– Что происходит?
Цзян Сюэнин огляделась по сторонам, увидела, как маленький евнух выглядывает в их сторону и поняла, что это шпион из дворца. Она холодно усмехнулась про себя, решительно сказав:
– Всё уже устроено. Вы вернетесь со мной в Минфэн, смените наряд и сможете покинуть дворец. О брачном союзе позаботится другой человек. Если Вы безопасно выйдете из дворца, всё остальное будет под контролем!
Она потянула Шэн Чжийи вперед.
Но спустя пару шагов она почувствовала сопротивление сзади. Обернувшись, она увидела, что Шэн Чжийи стоит на месте и, сбившись с толку, смотрит на неё.
В этот момент у Цзян Сюэнин сердце резко сжалось.
Шэн Чжийи повторила:
– Покинуть дворец?
Цзян Сюэнин ощущала, как будто её сердце висит на хрупкой струне высоко в воздухе, даже её голос затрепетал:
– Да, Ваше Высочество, разве Вы не помните? В тот день я спросила Вас об этом.
Шэн Чжийи, казалось, не могла вспомнить.
Перед приходом во дворец Цзян Сюэнин думала о различных сценариях, которые могли бы произойти: разоблачение или препятствия от Сяо Шу, но ни один из них не соответствовал текущей ситуации.
Она почувствовала, что что-то пошло не так.
Ответ Шэн Чжийи в ту ночь все еще звучал в её ушах, и она повторила его, напомнив ей:
– В день моего дня рождения, когда мы пили во дворце Вашего Высочества, я спросила, не лучше ли будет убежать подальше и избежать брачного союза. Вы ответили мне и даже сказали, что ненавидите тот факт, что родились в Императорской семье...
Сумерки наступили.
В цветочном саду зажглись дворцовые фонари.
Звуки птиц и насекомых казались громкими вдали, но здесь они только подчеркивали тишину.
Шэн Чжийи как будто проснулась, отражения множества фонарей мерцали в её глазах, но это были лишь бессмысленные тени, не приносящие тепла.
Она моргнула, и розовый макияж на уголках её глаз слегка дрогнул.
Как будто капля розовых слёз.
В конце концов, она вспомнила. Она была тронута до глубины души, её глаза покраснели. Улыбаясь, но чувствуя горечь в сердце, она подняла руку и нежно прикоснулась к слегка холодному лицу Цзян Сюэнин, со слезами на глазах и промолвила:
– Глупенькая Нин Нин, ведь я говорила это в пьяном угаре. Как можно было всерьёз воспринять те слова...
«Щёлк» – этот звук, словно легкое дуновение ветра, оборвало натянутую струну, и сердце Цзян Сюэнин, висевшее высоко, рухнуло вниз, обжигая, пробуждая и одновременно онемевая.
Она почти не могла поверить в то, что услышала.
В её голове царила путаница.
0 Комментарии