Декабрь в том году выдался особенно холодным.
Хотя в зимнем городе Х снег не шёл, пронизывающий сухой ветер делал своё. Люди ёжились от ледяных порывов.
Мэн Тин занималась на фортепиано почти месяц. Почти каждый день она незаметно пробиралась в музыкальный класс после занятий и ни разу не встретила Цзян Жэня. Они учились в разных школах, а сам он, словно избегал, ни разу не пришёл. Автобусы уже снова ходили, и Мэн Тин не нужно было ездить на велосипеде. После уроков её сразу как ветром сдувало.
Однако в какой-то день, незадолго до Сочельника, Цзян Жэнь не смог больше сдерживаться. Он слишком сильно тосковал по ней.
В последнее время он почти не ездил на мотоцикле и почти не садился за руль.
Парень перестал носить рваные джинсы, корни волос отросли и теперь снова были чёрными. Даже Хэ Цзюньмин удивлялся:
— Ни фига себе, брат Жэнь даже курить, кажется, бросил.
Хотя в школе за ним всё ещё тянулась дурная слава, всё же кое-что в нём менялось. Не резко, не на виду, но ощутимо.
Вечером, за день до Рождества, он вышел из своей квартиры. Он жил в районе у самого моря. Застройка там была новой, всё ещё пахло бетоном и свежими фасадами. В городе Х не шёл снег, зато начался дождь.
Он давно не говорил с ней толком и слова. Не поужинав, Цзян Жэнь сел в машину и поехал к дому Мэн Тин.
Сначала моросил мелкий дождик, потом пошёл ливень. Дворники метались по лобовому стеклу, но вода всё равно стекала густыми каплями.
Квартира Мэн Тин была на третьем этаже. Папа Шу ещё не вернулся. Она не ожидала, что дождь вдруг так разразится. Шу Лань сидела в своей комнате и играла в телефон, купленный на тайком отложенные папины деньги. Шу Ян в другой комнате решал задачи по физике, полностью отрешившись от внешнего мира.
Мэн Тин кинулась на балкон собирать бельё и закрывать окна. Когда она встала на цыпочки, стараясь достать одежду с помощью палки, серебристая машина внизу начала отчаянно сигналить.
Звук дождя был ровным, даже нежным, но гудки всё же пробивались сквозь него. Она прижала к себе ворох белья и глянула вниз. Мэн Тин сразу узнала машину.
Её сердце забилось чаще, но она не собиралась реагировать. Когда всё бельё было собрано, она пошла закрывать окна. Гудок всё не стихал. Словно если она не выйдет, он и не уедет.
Мэн Тин вернулась в комнату и закрыла дверь. Гудение стало чуть тише.
Она принялась разбирать свои костюмы для танцев. Раз уж решила вернуться к музыке и сцене, старые вещи могли пригодиться. Некоторые она носила ещё в 13–14 лет. Теперь они, конечно, были малы, но кое-что всё ещё подходило.
И вдруг — тишина. Сигналы прекратились. Наверное, он сдался. Мэн Тин с облегчением выдохнула.
В прошлой жизни Цзян Жэнь почти всегда просто смотрел издалека. Теперь всё изменилось: он влюбился слишком рано. Вошёл в её жизнь, когда она ещё была слепой.
А тогда… тогда они с его друзьями просто проходили мимо. Тот мальчишка всё же иногда оглядывался. Его взгляд останавливался на ней, но стоило ей это заметить, он тут же отворачивался, будто ничего и не было.
Они почти не общались. Воспоминания о нём остановились где-то на моменте, когда она лежала в ожоговом отделении, изуродованная огнём, а он вернулся в дом Цзяней. Больше они не встречались.
Его любовь тогда была лёгкой и поверхностной.
