История с самокритикой Цзян Жэня наконец подошла к концу. Когда Мэн Тин вернулась домой после школы, с порога услышала извиняющийся голос папы Шу.
Мужчина лет сорока шести, сорока семи нетерпеливо махнул рукой:
— Хватит. Ты эти слова уже раз десятый повторяешь. Если бы не были с тобой двоюродными братьями, думаешь, я бы так долго ждал, пока ты долг отдашь? Я ж тебе даже проценты почти не начислял, что ещё надо? На этой неделе мне платить за квартиру, так что выкручивайся, как хочешь. Ни о каких отсрочках речи быть не может.
Мэн Тин вошла. Папа Шу поспешно сказал:
— Тин, ты вернулась? Иди-ка в комнату, ладно?
Мэн Тин не двинулась с места. С бледными от напряжения пальцами она посмотрела на мужчину, сидевшего на диване с чашкой воды.
Этого мужчину звали Ду Дунлян, он был двоюродным братом Шу Чжитуна.
Мэн Тин запомнила его слишком хорошо. В прошлой жизни, когда дом семьи Шу сгорел, именно он первым обвинил её в несчастье. Сказал, будто она — звезда несчастья, навлекшая беду на всех родственников. Впоследствии папа Шу, не выдержав, полностью с ним порвал.
А в году, когда папа Шу погиб в лаборатории из-за аварии, Ду Дунлян предложил взять Мэн Тин к себе. Тогда его жена схватила его за ухо прямо на улице и устроила такую сцену, что прохожие оборачивались:
— Что, своих племянников и племянниц тебе мало? Хочешь взять на шею обузу? Она тебе нравится, да? Такая нежная, такая симпатичная! Эта маленькая лисичка тебя уже охмурила?
Слова были злыми, как плеть. Потом, в больнице, когда они узнали, что пожар изуродовал лицо Мэн Тин, Ду Дунлян больше ни разу не поднимал тему опеки.
В тот день Шу Лань горько плакала. Мэн Тин обняла её и осевшим голосом прошептала:
— Не бойся. Мы почти взрослые. Сами себя прокормим. Я поправлюсь — и тогда, вместо папы, буду заботиться о вас.
Она тогда не заметила, какой злобный взгляд был в глазах Шу Лань. И вот всё повторяется до мельчайших деталей.
Ду Дунлян снова пришёл требовать деньги. У него шёл бизнес, водились деньги. Он уже купил квартиру в центре города Х и теперь присмотрел жильё у моря.
В те годы недвижимость стоила дёшево. Поговаривали, что через два-три года цены вырастут в разы. Папа Шу, не имея другого выхода, влез в опасный научный проект. Там он и погиб от радиации, в лаборатории.
Ду Дунлян обернулся и уставился на лицо Мэн Тин своими глазами-бусинами. Он сглотнул, взгляд у него стал стеклянным.
Мэн Тин не послушалась Шу Чжитуна и не пошла в комнату. Сжав ладонь в кулак, она поставила рюкзак, отвела взгляд от его мерзкого лица и сказала:
— Папа Шу, я выйду прогуляться.
На улице уже темнело. Ветер становился всё холоднее — зима напоминала о себе.
Обняв себя за плечи, Мэн Тин в итоге дошла до школы. Вернулась она не в свою школу, а к соседнему профтехучилищу. Оно ещё не закрылось, и на ветру покачивались лысые ивы. Мэн Тин медленно пошла вдоль стенда с объявлениями. Плакаты выцвели, бумага пожелтела.
Она внимательно вглядывалась в каждое. Конкурс по фортепиано… Уроки игры на фортепиано… А дальше — афиши танцевальных соревнований. Балет, латина…
Её пальцы скользили по плакатам. В глазах появилась лёгкая улыбка. Она мысленно запоминала номера телефонов. Некоторые конкурсы уже прошли, но другие ещё только собирались начаться.
За углом, под платаном, курили подростки.
Мэн Тин почуяла сигаретный дым и остановилась.
Хэ Цзюньмин протянул сигарету Цзян Жэню, но тот не взял. Всем и так было понятно — у него неважное настроение.
Из дома Цзяней только что звонили.
Отец с сыном по-прежнему в холодной войне. Председатель совета директоров Цзян ругает сына за лень и распущенность, а Цзян Жэнь с насмешкой отвечает колкостью на упрёк. Их ссора переросла в серьёзный скандал.
Хэ Цзюньмин затянулся сигаретой и сказал:
— Брат Жэнь, ну если так тяжко, вернись домой. Чего зря тут торчать?
