Во внутренней опочивальне главного здания усадьбы хоу Цзинина госпожа Ма, жена управляющего, дрожала от страха. Ей никогда бы не пришло в голову, что Пятая барышня Доу предпримет попытку самоубийства.
Если с этой юной дамой из дома Доу что-то случится, как она сможет посмотреть в глаза Второй госпоже и Пятой госпоже?
Госпожа Ма, глядя на Доу Мин, которая пришла в себя, но всё ещё сидела на кровати с отсутствующим взглядом, дрожала от ужаса. Её лицо стало смертельно бледным, а голос сорвался.
— Почему вы все стоите, как статуи? — воскликнула она. — Немедленно проверьте, почему лекарь ещё не пришёл! Если с молодой госпожой что-то случится, ни один из вас не доживёт до следующего утра!
Слуга с криком «Слушаюсь!» бросился из опочивальни.
В этот момент Доу Мин моргнула, и в её глазах медленно проступила жизнь. Госпожа Ма с облегчением придвинулась ближе.
— Пятая молодая госпожа… — тихо позвала она, с трудом сдерживая дрожь в голосе.
Доу Мин, приподнявшись, почувствовала, как Госпожа Ма подложила ей под спину большую подушку. Однако, не говоря ни слова, она сбросила одеяло, надела туфли и попыталась встать.
— Госпожа, вы ещё слишком слабы. Если вам что-то нужно, просто скажите, и слуги принесут. Не стоит так… — почти умоляющим тоном заговорила Госпожа Ма, пытаясь догнать её.
Однако Доу Мин, не сказав ни слова, решительно оттолкнула её и, едва держась на ногах, направилась к двери. Госпожа Ма поспешила за ней, всё ещё надеясь остановить, но, услышав крики из приёмной и вспомнив намёки Пятой госпожи, замедлила шаг. Так Доу Мин вышла, приподняв шёлковую завесу.
Остановившись, она взглянула на Доу Вэньчана, чьи глаза пылали гневом и горем. Но, заметив в углу зала Цзи Юна, спокойно попивающего чай, её лицо исказилось от ненависти. Что он здесь делает? Наслаждается зрелищем, как зритель на высоких подмостках? Когда-нибудь она заставит его заплатить за это.
— Хватит ссориться! — крикнула она Вэй Тинчжэнь, которая разглагольствовала без остановки.
Все внезапно замолкли и обернулись — Доу Мин стояла у дверного косяка, хрупкая, как весенний росток, лицо её было бледно, а в глазах стояли слёзы.
— Прошу вас, прекратите, — тихо произнесла она, её голос дрожал, а по щекам катились слёзы. — Прошу вас… Прошлой ночью Хоу был пьян. Я лишь присматривала за ним, между нами ничего не произошло! Это была моя идея — выйти замуж вместо сестры. Всё, что случилось, — моя вина. Я сама понесу последствия!
Она подняла взгляд на Доу Вэньчана:
— Старший брат, я опозорила род Доу и тебя. Виновата я. Не стоит ссориться с семьёй Вэй из-за меня. Пусть они накажут меня, как хотят — хоть казнят, хоть побьют…
Затем она перевела взгляд на Вэй Тинчжэнь — её миндалевидные глаза были холодны, словно лёд.
Вэй Тинчжэнь была ошеломлена, а Вэй Тиньюй резко поднялся с места.
— Кто сеет ветер, пожнёт бурю, — с горькой усмешкой произнесла Доу Мин. — Чего вы хотите? Говорите прямо. Только не нужно позорить наш род здесь, на виду у всех!
Чжан Юаньмин, ожидая, что попытка самоубийства заставит дом Доу занять жёсткую позицию, всё это время хранил молчание и наблюдал. Но теперь, услышав эти слова, он лишь тихо произнёс: «Ох» и стал внимательнее вглядываться в Доу Мин. Даже Цзи Юн расправил плечи и перестал притворяться равнодушным.
Вэй Тинчжэнь едва сдержалась, чтобы не затопать ногами от возмущения. Как смеют они говорить о чести, когда подменили невесту?
Она с ненавистью ткнула пальцем в Доу Мин и воскликнула:
— Кто ты такая, чтобы брать на себя ответственность? Ты думаешь, я не знаю? Твоя мать — всего лишь наложница, возведённая в ранг жены. Если бы не твой дед по материнской линии, ты бы и на порог нашего дома не ступила, не то что вышла бы замуж за моего брата! Думаешь, я не посмею тебя проучить? Если хотела умереть — могла бы сделать это тихо, зачем весь этот спектакль?..
Не говоря ни слова, Доу Мин стремительно развернулась и бросилась к ближайшему каменному столбу.
«Тук! Тук! Тук!» — каждый удар отдавался в сердцах окружающих тяжелым эхом.
— Пятая барышня! — воскликнул Вэй Тиньюй, кинувшись вперед и обхватив ее за талию. — Не надо! Я верю тебе! Верю!
Его глаза покраснели от подступивших слез.
Вэй Тинчжэнь, оцепенев, лишь на мгновение замерла, а затем вновь вскричала:
— Глупец! Это же просто обычный женский трюк! Немедленно отпусти ее! Она не собирается умирать — ей просто нужно войти в историю как самая молодая супруга хоу в столице! Должно быть, она очень горда…
Но что, если всё это правда?
Вэй Тиньюй вспомнил, как однажды Доу Мин с лёгкой улыбкой сказала: «Моя мама — бывшая наложница, а с сестрой у нас не ладится». В её глазах читалась едва заметная печаль. А потом, с притворной беззаботностью, она добавила: «Ты должен угодить моему отцу, иначе моя сестра тебе не светит». И на мгновение нахмурилась. Как она стояла среди цветов, выглядывая из-за куста, когда он вышел от тестя с опущенной головой…
И теперь, когда она с отчаянной решимостью заявила перед всеми, что между ними с Вэй Тиньюем ничего не было, когда призналась, что идея подмены невесты принадлежала ей — всё это заставило его сердце сжаться, словно из него вырвали кусок.
