Хотя Доу Чжао осознавала, что Сун Мо просто подшучивает над ней, она не смогла сдержать улыбки. Обращаясь к Сусин, она сказала:
— Запомни слова молодого господина. С сегодняшнего дня считай, сколько раз принцесса Ниндэ с ним разговаривала. Посмотрим, сколько у них будет бесед, чтобы мы могли быть уверены, что нас не обманывают!
В глубине души она удивлялась, почему её подруга из прошлой жизни, госпожа Сюаньнин, утверждала, что в искусстве быть хорошей невесткой нет никаких особых секретов — просто нужно вставать рано, часто кланяться, и всё будет хорошо. Оказывается, можно завоевать расположение принцессы Ниндэ, просто став похожей на невестку. Это была поистине неожиданная удача.
Сусин, усмехнувшись, подумала: если молодая госпожа знает, что её дразнят, но всё равно смеётся, то, возможно, недалёк тот день, когда в их доме воцарится настоящее супружеское согласие.
Она ушла вместе с Ганьлу, чтобы помочь приготовить наряд и украшения для завтрашнего выхода во дворец.
Сун Мо хотел было спросить Доу Чжао о ростовщичестве, но, увидев, как девушки суетятся в комнате, он сдержался и ушёл в кабинет, чтобы попрактиковаться в каллиграфии.
Когда он вернулся, Доу Чжао уже всё подготовила.
На вешалке висел ярко-алый стёганый жакет с широкими рукавами. На туалетном столике сверкали жемчужные украшения — каждый жемчужин был размером с лотосовое семя. Рядом стояли новые туфли из чжанской парчи, вышитые тёмно-зелёными нитями. Несколько разноцветных нижних одежд были наброшены на складную ширму. Сама Доу Чжао сидела на наньмуском ложе, скрестив ноги, и аккуратно заворачивала серебро в красные конверты.
В комнате был лёгкий беспорядок, но он наполнял сердце Сун Мо странным покоем, как будто они с Доу Чжао прожили вместе уже много лет. Несмотря на то, что она была способной и рассудительной, только он мог видеть и её рассеянную, даже немного ленивую сторону.
Именно такой Доу Чжао казалась ему по-настоящему живой — и родной.
Он быстро умылся и с удовольствием забрался к ней на кан.
— Пять лян серебра за конверт — не слишком ли это мало? — спросила она, продолжая своё занятие.
Сун Мо, заметив стопку конвертов сбоку, удивился:
— Откуда у тебя столько мелких серебряных ассигнаций?
Доу Чжао бросила на него насмешливый взгляд:
— А что, я не могу иметь свои личные сбережения?
Сун Мо засмеялся с лёгкой неловкостью:
— Сколько ты всего обернула? Завтра я скажу Чэнь Хэ, пусть принесёт тебе ещё серебра.
— Не стоит, — ответила она, не поднимая головы. — Если бы нельзя было что-то отложить себе, кто бы вообще захотел заниматься хозяйством и брать на себя такую неблагодарную работу?
Сун Мо не смог сдержать улыбку.
Он только что поручил ей управление внутренним двором павильона Ичжи, и вот уже слышит такой остроумный ответ.
Лежа на канапе, он невольно завёл разговор:
— С ежегодным расходом в несколько тысяч лянов — откуда тут взяться накоплениям?
— Ты просто не понимаешь, — с улыбкой сказала Доу Чжао, продолжая игру. Его лицо казалось ей особенно выразительным — такое красивое и в то же время простое. — Деньги складываются из мелочей. Например, сладкие гвоздичные леденцы из Нанкина вкуснее столичных, но и стоят на восемь вэней дороже. Или вот фудские рисовые лепёшки — крупнее, чем шаньдунские, а по вкусу почти такие же, но стоят на двадцать с лишним вэней дороже… Разве это не тоже деньги?
Сун Мо был удивлён:
— Неужели ты станешь экономить на таких мелочах?
— Разве я похожа на человека, который не умеет жить? — с улыбкой произнесла Доу Чжао. — Многие люди сколотили состояния, экономя на мелочах. Особенно важно не экономить на продуктах питания — это может навредить здоровью.
Например, если вы ловите и привозите на рынок рыбу в третьем месяце, её цена будет вдвое выше, чем если бы вы купили её в четвёртом. Или рис: ляодунский рис мягкий и клейкий, он стоит девятьсот вэнь за ши, а сяньский рис из Цзяннани более твёрдый, но стоит всего семьсот вэнь.
Для приготовления каши рекомендуется брать два мерных чашки ляодунского риса и одну чашку сяньского. Для повседневных блюд можно использовать обратную пропорцию. Каша получается шелковистой, а варёный рис — рассыпчатым.
За год можно сэкономить примерно пять-шесть сотен лян серебра. Половину этой суммы можно вложить в серебряный счёт с годовой доходностью в шесть процентов, а вторую половину — отдать в рост чайным или хлопковым купцам под пятнадцать процентов. Через два года у вас уже будет тысяча или даже две тысячи на руках. Разве это не деньги?
Произнося эти слова, она на мгновение погрузилась в свои мысли. В её глазах промелькнула тихая отрешённость, с которой она вспоминала первые годы замужества в доме Хоу Цзинина.
Сун Мо слушал её, и его сердце сжималось от боли.
Как могла девушка, выросшая в прекрасных павильонах и облачённая в вышитые одежды, дойти до такого? Смешивать разные сорта риса, чтобы заработать несколько дополнительных вэнь за горсть — какую же жизнь ей пришлось прожить, чтобы научиться ценить такие мелочи?
Он решил не спрашивать о ростовщичестве.
Если это приносит ей спокойствие и радость, то почему бы и нет? В конце концов, в столице едва ли найдётся знатный род, который не имел бы хотя бы нескольких дополнительных источников дохода. Что уж говорить — его собственная жена тоже давала деньги под проценты. Разве в этом есть что-то плохое?
Он сбросил туфли и опустился на колени перед кроватью из наньму.
— Шоу Гу, — сказал он серьёзно, — как насчёт того, чтобы я выделял тебе по пять тысяч лян серебра в год? Потратишь их на что пожелаешь.
Он слегка наклонил голову, глядя на неё. Его глаза, чёрные, как тушь, словно скрывали в себе отражение воды, отражение её самой.
Доу Чжао была ошеломлена, но сразу же всё поняла.
Внезапно её глаза наполнились слезами.
Она всегда была готова помочь. Но когда в ответ на свою доброту она не получала ничего, кроме молчаливого принятия, то, как бы великодушна ни была её душа, она могла почувствовать укол укора. А ведь она вовсе не считала себя великодушной. В глубине души ей хотелось, чтобы её хвалили, понимали и ценили.
Она почувствовала смущение, на её щеках появился румянец, который редко проявлялся. Опустив голову и пряча глаза, она произнесла с легкой неуверенностью:
— Сейчас тебе нужны средства, чтобы содержать столько людей. Пять тысяч — это же десять телохранителей высокого ранга… Ты оставь их себе. Если мне понадобятся деньги, я попрошу.
