«Он в критическом состоянии?» — с ходу рявкнул Грэйт и бросился к операционной.
В его родном приёмном отделении всё было отточено до автоматизма: освобождение дыхательных путей, сердечно-лёгочная реанимация, переливание крови и инфузии, адреналин, дофамин, маннит — целый арсенал, ставший привычным. Здесь же, в этом чуждом мире, воспоминания о безупречной механике предыдущей жизни обжигали душу.
Увы, не было ни трахеостомических трубок, ни адреналина, ни даже игл для переливания, не говоря уже о манните. Лишь грубые самодельные растворы, от которых кровь свёртывалась или посылала в сосуды микробы. Жар, холод — ничто не стерильно.
Но поиском ритуальных зельев и магией крыть раны так, чтобы не было инфекции, спасались даже здесь. В глазах Грэйта вспыхнул огонь:
«Нет кровезаменителя — что ж, остановим кровотечение иначе. Нет сосудистых катетеров — обойдёмся без них. Нет оборудования — не беда. Истинная медицина заложена в нашей голове».
— Джоанна! — выкрикнул он. — «Следи за дыханием и пульсом! Держи поток света, не дай ему погибнуть!
Он ладонями вперёд, ритмично постукивая по животу пациента, проверял реакцию. Затем велел перевернуть его на бок, доложил:
— Появился притуплённый звук при перкуссии… Значит, в брюшной полости почти литр жидкости. И вся кровь.
— Тогда останови кровотечение! — вскричали рядом.
— Притормози, — твердо сказал Грэйт, — сперва проверь позвоночник Патрик!
Патрик слегка коснулся спины пострадавшего:
— Позвоночник цел!
Грэйт мчался к столу и взмахом руки вызвал яркий луч света:
— Эван, освети зрачки, проверь реакцию!
Белая вспышка легла на веки. Грэйт поспешил:
— Зрачки симметричны, реагируют. Череп цел, внутричерепного давления нет.
Облегчённо выдохнув, он повернулся к Джону, вечно торопящемуся:
— Готовь скальпель. Срединный разрез!
Ни секунды колебаний — и резкая линия блеснула на полированном столе. Кровь забурлила, заливая всё вокруг. Джон вскрикнул, но Грэйт не дрогнул:
— Дональд! Отводи кровь и собирай её!
Дональд протянул руки, и ритуальными словами превратил кровь в ниспадающий поток, уложив его в приготовленную бадью. Грэйт склонился над раной, одним взглядом высчитал трассу основных сосудов и воззвал к невидимой руке магии:
— Заклинание: «Рука целительства»!
Полупрозрачная кисть коснулась внутренностей, мгновенно вцепилась в печёночную артерию, затем в селезёночную и обе почечные. Патрик, стоявший рядом, уставился:
— Так можно?
— Можно, — хладнокровно ответил Грэйт. — Манипуляция жгутами была бы медленнее. А здесь своя стерильность.
Он поднял дроблёную часть печени:
— «Лёгкое исцеление!»
Белый свет оперся на ткань, и куча разорванных долек за пару секунд слиплась в цельный орган. Грэйт повторил ритуал с селезёнкой, потом — с обеими почками, вскоре всё тело было очищено от разрывов.
— Как дела? — спросил он, обводя взглядом команду.
— Стабильно, — ответила Джоанна, наблюдавшая за дыханием. — Он дышит равномерно.
Патрик растолковывал едва слышные кропотливые подсчёты:
— Два «лёгких исцеления» и пять «заживлений» …
— Без этого не удержать…, — кивнул Грэйт. — Я и сам не верил, что так получится, но мы сделали это.
Он взглянул на мирно мерцающий стол операционной:
— Теперь он выживет, но работа ещё не кончена. Джон, давай раствор хлорида — и вливание. Мы восстановим объём крови хотя бы частично. И, несмотря на отсутствие привычных инструментов, тюбиков и установок, Грэйт вновь доказал: настоящая медицина — это прежде всего стратегия, ловкое сочетание знания человеческого тела, чёткого определения первоочередных задач и, когда это возможно, силы исцеляющего света. Немного чудес в руках умелого доктора творят не меньше, чем целая армия технологий.
