Цзи Юн стоял у ворот управления столичного следственного ведомства, на шумной и многолюдной улице, и едва сдерживал гнев. Его снова охватило негодование. Неужели всё останется без внимания?
А Сун Мо? Неужели он действительно готов закрыть глаза на это?
Цзи Юн нахмурился и, немного подумав, повернул лошадь в сторону резиденции гуна Ина.
Когда в доме сообщили Сун Мо о приезде Цзи Юна, тот даже не вышел, лишь лениво бросив: «Скажи, что меня нет».
«Нет, так нет», — мрачно подумал Цзи Юн и без колебаний попросил доложить госпоже:
— Скажите, что я пришёл по поводу дела с поджогом в доме гуна Ина.
Гордый человек не станет прибегать ко лжи.
Цзи Юн был принят в цветочном павильоне.
Он без обиняков рассказал Доу Чжао о визите к новому начальнику управы Шуньтянь, а затем, со всей прямотой, сказал:
— Если воры поймут, что власти собираются просто найти виновного, они станут ещё более дерзкими. Я не удивлюсь, если они снова решатся на налёт. О твоём приданом в сто тысяч лянов серебром уже все говорят — и с каждым разом только приукрашивают! Если не отвлечь внимание, рано или поздно найдутся те, кто рискнёт жизнью ради этой суммы. Но нельзя же вечно жить, будто ты в осаде: у вора тысяча дней, а у нас и одного нет, чтобы от него защититься.
Доу Чжао была очень признательна ему за заботу и, не вдаваясь в подробности, рассказала о плане, предложенном Сун Мо:
— Он придерживается той же мысли, что и я. Сун Мо решил поймать воров через свои личные связи. Пусть не всех, но хотя бы большинство. Мы должны показать этим людям из вольного люда, что с домом гуна лучше не связываться.
Эти слова немного успокоили Цзи Юна — значит, ещё не всё потеряно, и Сун Мо не окончательно утратил разум.
— Если узнаешь что-то новое, сразу же сообщи мне, — сказал он, вставая. — Теперь, благодаря записке от дяди, у меня есть связи и в Столичном ведомстве. Может быть, я смогу быть полезен в этом деле.
Должность начальника ведомства Шуньтянь является гражданской, а род Цзи издревле занимал важные посты при дворе. Сам Цзи Юн — выпускник обеих императорских экзаменационных ступеней, и по всем законам чиновничьей этики Хуан Ци, как новый глава управления, обязан был относиться к нему с уважением. Поэтому слова Цзи Юна звучали искренне и убедительно.
Однако Доу Чжао не надеялась на лучшее. Её интуиция подсказывала ей, что чиновники просто хотят замять дело, не вдаваясь в лишние подробности. Она уже приняла решение не позволять Цзи Юну вмешиваться. Но и резко отказывать ему она тоже не хотела: при всей своей настойчивости, он действительно был искренен в своём желании помочь. Поэтому она ещё раз поблагодарила его, да с особой теплотой.
Цзи Юн нахмурился, не скрывая своего недовольства.
— Мы с тобой, как ни посмотри, двоюродные братья, — сказал он с укором. — Мы вместе росли с детства. Если у тебя есть какие-то проблемы, скажи прямо. Эти твои благодарности звучат так, будто мы чужие люди. Раньше ты была простой и прямой, а теперь… Неужели, выйдя замуж, ты превратилась в обычную домовитую женщину? Или Сун Яньтан теперь следит за тобой день и ночь? Лучше бы ты осталась в Чжэндине. Там никто не посмел бы загонять тебя в рамки.
Сун Мо не ожидал, что Цзи Юн, не застав его дома, отправится прямиком к Доу Чжао. Однако, поскольку он всегда старался быть справедливым и никогда не ставил себя выше жены, слуги, естественно, не стали препятствовать их встрече.
Однако, когда Сун Мо вспомнил, как когда-то в доме Цзи всерьёз обсуждали её как потенциальную невесту, и особенно — о свободных манерах самого Цзи Юна, в его груди зашевелилась неясная тревога.
Поразмыслив, он решил «вернуться» как бы случайно.
И как же не вовремя он оказался у входа в цветочную приёмную!..
Услышанное заставило его на мгновение застыть, а лицо потемнело.
Постояв, он медленно обошёл вокруг цветочного павильона, давая себе время прийти в себя. Когда он был уверен, что его выражение лица стало спокойным и приветливым, он наконец вошёл внутрь с натянутой улыбкой:
— Господин Цзи, что и говорить, вы потрудились ради дела с пожаром в доме гуна. От всей души благодарю вас! — Он церемонно поклонился и сел рядом с Доу Чжао.
Цзи Юн вскинул бровь.
— Сестра мне как родная. Она пережила нападение, а её муж не смог защитить. Я считаю, что кто-то из родственников должен был прийти и узнать, как она себя чувствует. — Он повернулся к Доу Чжао и сдержанно произнёс: — Ну, тогда всё. Отдыхай. Я зайду к тебе на днях.
— Береги себя, братец Цзи! — произнесла Доу Чжао, провожая Цзи Юна. Каждый раз, когда они встречались с Сун Мо, казалось, что именно Цзи Юн был источником напряжения, но в итоге их стычки вспыхивали, словно искры в сухом тростнике. Доу Чжао не хотела новых словесных баталий. Она лично проводила Цзи Юна до выхода за декоративные врата.
Когда она вернулась в павильон, то обнаружила, что Сун Мо сидит с задумчивым видом. Не удержавшись от улыбки, она начала объяснять:
— Братец Цзи специально ездил в Шуньтяньскую управу, чтобы добиться правды по делу о поджоге. Но новый управляющий, господин Хуан, и не собирался ловить воров — он только и думает, как бы сговориться со стражей пяти городских управ и подставить кого-нибудь для видимости…
Сун Мо, не дослушав, мягко похлопал её по руке:
— Я понимаю, что господин Цзи — человек суровый, гордый и с горящим сердцем. В этой ситуации я и сам вёл себя не лучшим образом, и потому он говорит со мной с таким недовольством. Но не переживай, я не стану с ним пререкаться. Его слова останутся без внимания.
Сейчас я задумался о другом… — Он сделал паузу. — О том, что ты говорила о серебряной лавке Жишэн: как они стремятся к Го Яню. А ещё… — Он понизил голос. — Императрица поручила мне съездить в Ляодун к принцу Ляо, чтобы передать дары и навестить моего пятого дядю. Сначала я подумал, что это пустяковое задание, но теперь понимаю, что, возможно, всё гораздо серьёзнее.
Чего же больше всего боялась Доу Чжао?
Она боялась не ссоры между мужем и братом, а повторения ситуации, которая произошла в её прошлой жизни. Она боялась, что Сун Мо окажется втянутым в интриги принца Ляо и станет его орудием. В итоге он может попасть в немилость, его имя будет запятнано, и он встретит трагический конец.
Услышав эти слова, она почувствовала, как волосы на её голове встают дыбом. Всё остальное по сравнению с этим казалось незначительным.
— А можно… не ехать? — спросила она. — Ты ведь личная стража Его Величества, ты не можешь просто так покинуть столицу?
Ревнивый😏