После бурного, почти безудержного слияния, Доу Чжао тихо уснула в его объятиях, словно ребёнок, наконец-то обретший безопасность.
Сун Мо же не мог заснуть. Он нежно водил ладонью по её изящной талии, по изгибам спины и плеч, словно стараясь сохранить ощущение её близости. Но его мысли блуждали далеко.
Чего же хочет принц Ляо?..
Ляодун — край белых гор и чёрных вод, плодородных земель и неисчерпаемых рудных запасов, с сильной армией и обособленной территорией. Когда император даровал принцу Ляо удел, решение это далось ему с трудом — слишком уж сильным становился этот край, обретая самостоятельность.
Если бы всё дело было только в деньгах, принц Ляо мог бы давно уже завладеть шахтами за Великим валом.
Если же он опасался, что борьба в столице испортит его отношения с отцом, он мог бы выразить своё сыновнее усердие через императрицу, попытаться задобрить её и напомнить о себе.
Неужели Доу Чжао права? Неужели Его Величество действительно при смерти, и принц Ляо опасается, что после передачи престола наследному принцу его самого могут лишить власти?
Или же… у него есть какой-то другой план?
Эта мысль пронзила его, словно холодный ветер. Сун Мо резко сел в постели, как будто кто-то окатил его холодной водой. Одеяло соскользнуло, и в комнату ворвался предутренний холод.
Доу Чжао, все еще спящая, невольно застонала и поежилась.
Сун Мо сразу же повернулся к ней, заботливо укрыл одеялом и легонько похлопал по спине. Она зевнула, повернулась на бок и вновь погрузилась в сон.
Только тогда он позволил себе расслабиться и выдохнуть с облегчением.
Как было бы замечательно, если бы она проснулась…
С ней можно было бы поговорить обо всём: о тревогах, о догадках, о тенях, что сгущаются во дворце.
Он наклонился и нежно поцеловал её в висок.
В ответ Доу Чжао сонно нахмурилась, пробормотала что-то недовольное и отвернулась от света.
Сун Мо не смог сдержать улыбки.
В его груди разлилось тепло.
Он накинул на плечи халат, откинулся на подушки и стал смотреть в темнеющий потолок.
За занавесом постепенно светлел воздух.
В глубине дома уже слышались голоса: просыпались служанки, где-то за стеной звякнула расческа, кто-то тихо открывал ставни.
А затем открыла глаза и она.
Доу Чжао, уже привыкшая просыпаться с первыми звуками утра, медленно разлепила веки и увидела его, сидящего рядом. Спокойный, безмолвный, в полутени рассвета.
Его лицо было строгим, но не холодным. Оно выражало сосредоточенность, словно в его мыслях уже с утра кипели размышления. В приглушённом свете полога его глаза казались почти светящимися — как звёзды в предрассветной дымке.
Тонко очерченные черты его лица, спокойствие и тихая решимость придавали ему особую живость и красоту. Это была спокойная красота, полная силы.
Доу Чжао смотрела на него, почти зачарованная. Лишь спустя некоторое время она перевернулась на бок.
Сун Мо услышал шорох, опустил взгляд и увидел её глаза, сверкающие теплом и дразнящим лукавством. Он усмехнулся:
— Проснулась? Тебе принести тёплой воды?
— Хочу, — ответила она, не скрывая удовольствия. Ей нравилось быть любимой и окружённой заботой.
Сун Мо, всё ещё обнажённый, встал с постели и со смехом направился к чайному столику.
Пока он наливал воду, Доу Чжао не удержалась — её взгляд скользнул по его талии и ниже.
Затем она спрятала улыбку, прикусив губу.
Сун Мо обернулся и спросил:
— Отчего ты смеёшься?
Он протянул ей чашу с водой, сел рядом и стал ждать, пока она допьёт. Затем забрал чашу и поставил её на столик.
— Ничего, — сказала она, снова откидываясь на подушку и всё ещё улыбаясь. — Просто… хорошо так.
После небольшой паузы она осторожно спросила:
—…Как прошёл разговор с Дунпин бо?
— Неплохо, — кивнул он. — Он принял меня за обычного неразумного наследника знатного рода и начал поучать: мол, не стоит горячиться, не дело мне вмешиваться в дела Управ. Сказал, что сначала нужно всё обсудить с господином Хуаном, а уж потом решать, стоит ли подключать гун Ина к розыску.
Он усмехнулся, но взгляд у него остался холодным:
— Только вот я слишком хорошо знаю, как они любят перекладывать ответственность друг на друга. Поэтому решил сегодня сам пойти во дворец — попросить у императора особое разрешение и несколько военных назначений для охоты на воров.
О своём намерении назначить награду Сун Мо ещё накануне говорил с Доу Чжао.
— Дунпин бо не зря беспокоится, — тихо произнесла она, укрывшись одеялом до подбородка. — Люди готовы пойти на убийство даже ради куска хлеба, а тут не только серебро, но и возможность попасть в военное ведомство и начать новую жизнь под защитой императора. Это слишком большой соблазн. Будь осторожен.
Сун Мо с улыбкой кивнул:
— Не беспокойся. Я знаю, как сохранить баланс.
Она всегда верила в его холодный ум и рассудительность, поэтому не стала настаивать. Лишь прищурившись, она приказала:
— Надень что-нибудь! Не простудись. Сейчас позову служанок, пора умываться.
Он рассмеялся, подошел ближе и, как всегда, коснулся её волос:
— Полежи ещё немного. В доме никого нет, никто не будет ворчать. Я позавтракаю и поеду во дворец. Если кто-то спросит, скажи, как есть.
— Поняла, — зевнула она. — Пусть все знают. Чем больше слухов, тем лучше, да?
— Вот это голова! — Сун Мо рассмеялся, будто она только что предложила гениальную стратегию. — Теперь придётся всё с тобой советоваться. Как говорится, трое портных за одного Чжугэ Ляна сойдут… А мы с тобой, может, и двух затянем!
Они обменивались легкими, ни к чему не обязывающими фразами, но в них было больше нежности, чем в самых длинных речах.
Только после разговора с ней, после того как он услышал её утренние рассуждения и дерзкий тон, Сун Мо, казалось, окончательно пришёл в себя и облегчённо вздохнул.
Наконец, он оделся и отправился завтракать.
Доу Чжао, укутанная в тёплые одеяла, улыбнулась. Её сердце наполнилось спокойствием и безмятежностью. Она снова погрузилась в сон, на этот раз безмятежный и умиротворённый.
Как и предполагал Сун Мо, Дунпин бо и Хуан Цинь действительно прислали людей — осторожно и незаметно.
Узнав, что Сун Мо отправился во дворец, оба, не сговариваясь, остались ждать его в Управе.
Ближе к полудню из дворца пришла новость: император даровал Сун Мо три вакантных места для младших офицеров в лагере Фэнтай.
Оба — и Хуан, и Дунпин бо — почувствовали холодок, пробежавший по их спинам.
Один из них, с лицом цвета чернил, тут же велел слуге передать приглашение Дунпин бо на встречу в «Восточном вкусе».
Другой — не медля ни секунды — отправил слугу с письмом для Хуана: тот приглашался на выпивку в «Пьяного Бессмертного».
Тем временем Цзи Юн уже сидел в отдельной комнате ресторана «Восточный вкус», наслаждаясь трапезой в компании крепкого широкоплечего мужчины, явно не дворянина.
Мужчину звали Сюнь Чжун — он владел крупнейшей в столице охранной службой «Бюро Спокойствия» и был одним из тех, кого клан Цзи много лет назад тайно вырастил и поставил на ноги.
Его работа заключалась в том, чтобы всегда быть начеку и при необходимости добывать важную информацию из самых разных слоев общества.
Будучи потомком учёной семьи, Цзи Юн раньше не мог официально использовать эти тени.
Но теперь, став цзиньши, он наконец получил возможность в полной мере использовать связи своего рода.
— Ты хочешь, чтобы я разузнал, кто ограбил резиденцию гуна Ина? — Сюнь Чжун с лёгким недовольством произнёс эти слова. — Господин, если бы кто-то в городе хоть что-то знал об этих ворах, они бы уже давно стояли у ворот Сун Мо с докладом и получали награду. В этом деле нам не на что рассчитывать.
Мне нравится этот — юный бесстыдник☺️