Ван Цинхуай не стал обсуждать свои мысли с младшим братом. Он слишком хорошо знал его характер: чем труднее приходилось Вэй Тиньюю, тем больше брат хотел помочь ему. А если бы у Вэя всё было хорошо, то он, вероятно, отдалился бы от него.
Если бы он узнал, как Ван Цинхуай относится к семье хоу Цзинина, то, возможно, в пылу гнева начал бы отговаривать Вэй Тиньюя, как настоящий герой, с открытой душой. Но есть вещи, которые лучше оставить на волю судьбы — как будет, так и будет.
Супруги Ван, всё для себя поняв, постепенно перестали появляться на приёмах в доме хоу Цзинина. Они отправляли поздравительные дары, но сами не приходили.
Но это уже другая история.
Тем временем Чэнь Цзя первым делом узнал о распоряжении Ван Юаня. Услышанное ошеломило его.
Именно знание о тесной связи между Сун Мо и Ван Юанем побудило его пойти на этот рискованный шаг. Однако он никак не ожидал, что Сун Мо окажется настолько влиятельным в глазах Ван Юаня.
Возможно, причина кроется в том, что Сун Мо является одним из немногих, кто удостоился особых милостей императора? Может быть, именно поэтому Ван Юань и уступил?
Он покинул свою временную лачугу и вернулся в скромный дворик, который снимал в пределах городской стены. Там его уже ждали несколько сослуживцев из стражи Цзинъу.
— Поздравляем! — послышались радостные возгласы. — С недоразумением покончено, теперь вы можете с чистым сердцем служить на благо престола!
Чэнь Цзя ожидал, что весть о его возвращении быстро распространится в страже Цзинъу, учитывая специфику их работы. Однако он не ожидал, что его товарищи так быстро придут к нему.
Два года.
Два долгих года они не решались даже приблизиться к нему.
Собрав все свои сбережения, он пригласил их в «Восточную беседу» — трактир, где под звон чарок щедро разливались изысканные яства. Пили до упаду. В голове уже стоял туман, и он лишь смутно помнил, как все наперебой расспрашивали его о связях с гунским домом Сун. Всё остальное потонуло в пьяной неге.
На следующее утро к Чэнь Цзя пришёл незнакомый мальчик-прислужник. Он помог ему умыться, привёл в порядок причёску и, судя по всему, был очень почтителен. Мальчик представился и сказал, что его прислал один из товарищей по службе, чтобы позаботиться о нём.
Чэнь Цзя не мог определиться со своими чувствами — радость или горечь переполняли его. Всё казалось ему нереальным, словно произошло не с ним.
Он механически позавтракал и отправился в канцелярию Северного дозора стражи Цзинъу. По пути его приветствовали встречные с доброжелательными улыбками. Не успел он дойти до начальства, как в дверях появился личный слуга самого главнокомандующего стражи Цзинъу — Ши Чуань.
Он был в прекрасном настроении и с шутливой улыбкой огляделся вокруг:
— Кто тут у нас уважаемый господин Чэнь Цзаньчжи?
Все вокруг заулыбались и с завистью посмотрели на Чэня. В сопровождении слуги он отправился в главное управление.
Ши Чуань, обычно суровый и неприступный, сегодня, казалось, преобразился. Он вежливо спросил о здоровье Чэнь Цзя, сказал несколько добрых слов и посоветовал служить честно и усердно. Если же его обидят, посоветовал не терпеть, а сразу обращаться к нему. В завершение беседы он лично поднёс Чэнь Цзя чашку чая.
Хотя никаких званий или наград не последовало, дружелюбие и признание были очевидны.
Чэнь Цзя, несмотря на свою расчётливость и осторожность, вышел с главного двора в странном состоянии, словно не шёл по земле, а плыл.
Однако он быстро пришёл в себя.
Он тут же созвал своих близких товарищей по службе, с которыми делил хлеб и риск в течение многих лет, и дал им поручение:
— Что бы ни случилось, вы должны выяснить, кто именно был с господином наследником Сун Мо в тот день в земельном поместье Дасина.
Один из них выразил сомнение:
— Но ведь это земельное поместье — императорский надел в Дасине, там охрана на каждом шагу. А после того, как наследник сам за тебя просил… Если мы их всполошим, нам не сносить головы…
Однако Чэнь Цзя не собирался отступать. Он понимал, что если хочет укрепить свои позиции рядом с Сун Мо, ему необходимо найти ту, кто скрывается за ширмой. Только она могла стать ключом к сердцу сына гуна.
Но он никому не рассказывал о своих поисках.
Пока одни тайно проверяли людей из окружения Сун Мо, сам он был полностью занят своими делами.
В последнее время Сун Мо проводил время в разъездах с утра до вечера: то угощал кого-то вином, то водил на оперу. Когда Доу Чжао просыпалась утром, его уже не было дома, а когда засыпала вечером, он ещё не возвращался.
Несмотря на усталость, у него всегда находилось время, чтобы доставлять неудобства Доу Чжао. Она была и расстроена, и беспокоилась о его здоровье. Осенью, когда наступили холода, она без колебаний достала из приданого два корня тридцатилетнего женьшеня и заваривала их для Сун Мо вместо чая.
Но он только смеялся, становясь ещё более неуправляемым. Доу Чжао то вспыхивала от гнева, то замирала от смущения, а он словно нарочно доводил её до этих состояний.
Иногда ему просто нравилось наблюдать, как она, испытывая досаду, пытается противостоять ему, но не может справиться с ситуацией.
И каждый раз после этого он обращался с ней, как с бесценным сокровищем, нежно обводя рукой её изящные изгибы, словно горный ландшафт. И каждый раз замечал, как она, утомлённая, но довольная, пряталась у него на груди с ленивой, небрежной, но такой волнующей полуулыбкой.
Она ведь тоже любит быть с ним, не так ли?
Сун Мо смотрел на её лицо, всё ещё затянутое лёгкой дымкой недавнего блаженства, и, крепче прижав её к себе, поцеловал в лоб. Затем тихо, почти шёпотом, заговорил:
— С Ван Гэ всё улажено. Он уже понял, что к чему. Как только подвернётся случай, он передаст нужные слова куда следует. Правда, этот «случай» может представиться хоть завтра, а может — через несколько месяцев… А вот отец уже на подходе — дня через два-три будет в столице. Он обязательно устроит сцену. Так что, чтобы он ни наговорил, ты не принимай близко к сердцу. Считай, что слушаешь бред какого-то сумасшедшего…
Доу Чжао была настолько утомлена, что даже не могла открыть глаза. Прикосновения Сун Мо словно разливались по всему её телу, наполняя её теплом и нежностью. Она лишь крепче прижалась к нему, с лёгкой зевотой бормоча:
— Я знаю, знаю… Пока ты рядом, мне ничего не страшно…
Сун Мо тихо рассмеялся, удивляясь её уверенности.
Но от её слов в его сердце разлилось такое тепло, словно оттуда вот-вот закапает что-то мягкое и невыразимое.
Его прикосновения сразу же стали более чувственными.
Доу Чжао испуганно распахнула глаза:
— Разве ты не собирался завтра встречаться с евнухом Ваном?
— А какая связь между нашей встречей и тем, что мы делаем сейчас?
Сун Мо уже уверенно нащупал жемчужину в своём любимом ущелье.
По телу Доу Чжао разлился жар, и ей казалось, что она вот-вот вспыхнет.
Сун Мо был полон решимости.
Детишки любят сладенькое, даже если это сладенькое 18+ 🌝