Доу Дэчан вбежал в кабинет и в волнении рассказал дяде обо всём, что произошло.
Доу Шиюн слушал, и его глаза расширялись от изумления.
— Это невероятно… — пробормотал он, в замешательстве потирая лоб. — Неужели Яньтан когда-то раньше слышал эту цитату?
— Но это же не имеет смысла! Даже если он и видел её, зачем было писать целое экзаменационное сочинение?
И вообще, зачем ему понадобилось проверять Сун Цяньли?
Ни Доу Чжэнчан, ни Доу Дэчан не могли найти объяснения этому странному поведению.
— Завтра же, — решительно произнёс Доу Шиюн, — я позову Яньтана. Нам нужно хорошенько его расспросить. Похоже, это единственный выход из сложившейся ситуации.
Братья Доу обменялись взглядами, полными безысходности. Загадка лишь усугублялась с каждой минутой.
…
Тем временем Доу Шиюн приказал позвать супругу Гаошэна, чтобы она отправилась к тётушке и узнала, зачем вернулась Шоу Гу.
Конечно, тётушка не могла открыть истинную причину — ведь сватовство ещё не было официально оформлено, и даже разговор об этом не зашёл всерьёз.
Поэтому она спокойно ответила, как и было условлено заранее:
— Мы с Шоу Гу советуемся: собираемся десятого числа поехать в храм Кайюань на подношение в храме.
Доу Шиюн кивнул, но внутри уже начал лихорадочно продумывать, как завтра начать разговор с зятем и не выставить себя в глупом свете.
А в это время Сун Мо, проводив Доу Чжао обратно в особняк гуна, сразу же отправился к дому, где временно остановился господин Сун.
Сун Юймин только что вернулся и ещё не успел переодеться, как вдруг услышал стук в дверь.
Увидев на пороге по-прежнему одетого в утреннюю парадную одежду Сун Мо, он был удивлён и немного встревожен.
Что это за дело такое, что наследник дома гуна пришёл сам, да ещё и не стал переодеваться?
Дом, где остановился господин Сун, принадлежал небогатой, но достойной семье.
В услужении у них состояло всего два-три человека, которые с трудом справлялись с повседневными заботами о всей семье.
Все, что касалось господина Суна — еда, уборка, вода для умывания — было на плечах его племянника, Сун Яня.
Сун Мо и Сун Юймин уселись, соблюдая все необходимые формальности.
Вскоре Сун Янь принёс поднос с чаем и поставил перед гостем фарфоровую чашку.
Сун Мо лишь мельком взглянул на него, а затем обратился к хозяину:
— Господин Сун, у меня есть разговор, о котором я хотел бы поговорить наедине.
Услышав это, Сун Янь поспешил сделать шаг назад и выйти из комнаты. Но не успел он переступить порог, как услышал за спиной:
— Впрочем… речь пойдёт о вашем племяннике.
Он поднял глаза и замер, невольно задержавшись у самого порога. «Если бы это был кто-то другой, — подумал он, — я бы ушёл, не слушая. Но сегодня…»
Сегодня слишком много странностей: и эта непонятная проверка, и половина фразы, произнесённая с намёком.
Он остался за занавеской, прислушиваясь, вопреки всем приличиям.
В это время внутри комнаты прозвучала ясная и твёрдая фраза Сун Мо:
— Я пришёл попросить у вас… чашу свадебного вина за вашего племянника.
Наступила мгновенная тишина. Сун Юймин и Сун Янь были потрясены до глубины души. Но в следующую секунду всё встало на свои места: вот почему была та проверка, вот зачем все расспросы.
Сун Мо, не скрывая серьёзности своих намерений, продолжил:
— У меня есть кандидатура. Но прежде чем говорить с племянником, я решил сначала спросить вашего согласия.
Вы для него как отец.
Сун Юймин был одновременно смущён и тронут. Он осознавал, насколько велика разница между ним и молодым наследником дома гуна. Поэтому его ответ был осторожным и уважительным:
— Я не знаю, за кого господин наследник хочет посватать моего племянника…
Мы — люди скромного происхождения, но с чистой душой. Наша семья веками жила трудом и знаниями, но наша судьба и родословная просты. Боюсь, что не нам свататься в знатные дома.
Сун Юймин подумал, что сватовство — это всегда вопрос мерки. Будучи наставником и приёмным отцом, он всегда считал, что главное — это найти для Сун Яня тихую, разумную жену из обычной читающей семьи, с которой они смогут прожить честную и скромную жизнь.
Но Сун Мо, наследник титула гуна… Такой брак казался не просто невероятным, а почти насмешкой судьбы. Слишком высоко, слишком далеко. Даже думать об этом было бессмысленно. Здесь и выбирать не из чего — ни мечтать, ни взвешивать.
Но Сун Мо, казалось, не заметил его внутреннего отступления. Он с той же доброжелательной улыбкой сказал:
— Вы, должно быть, знакомы с невестой. Это двоюродная сестра моей жены, младшая дочь семьи Чжао из деревни Аньсян.
Чжао? Аньсян?
Сун Юймин, который уже пять лет работал наставником в доме Доу, хорошо знал, что представляют собой девушки из семьи Чжао из Аньсяна.
И что самое важное, он был осведомлён о том, что в семье Чжао не намерены отдавать свою дочь. В этот дом мужчина должен был прийти сам, а не наоборот.
Он вдруг ощутил острое чувство унижения.
Неужели из-за того, что Янь происходит из бедной семьи и не имеет родителей, его теперь воспринимают как человека второго сорта?
Неужели только потому, что он сирота, он должен войти в чужой дом и забыть своё имя?
Он уже был готов решительно отказаться, но…
Сун Мо мягко продолжил, словно предугадывая его возмущение:
— Вы, вероятно, слышали о характере господина Чжао, отца этой девушки.
Когда умерла его сестра, он отказался от экзамена на высшую степень, чтобы успеть на похороны.
А когда богатая семья Ван хотела выдать за него свою дочь и обещала ему высокий чин и богатство, он даже не взглянул на их предложение.
Он посмотрел прямо в глаза Суну Юймину:
— Разве такой человек, такой отец, будет обращаться со своим зятем как с человеком второго сорта?
Разве может ваш племянник, оказавшись в такой семье, быть обижен?
Сун Мо с лёгкой небрежностью поставил чашку на подставку, и её мелодичный звон отозвался в тишине комнаты. За шёлковой занавесью мелькнула пара выцветших холщовых туфель, и их владелец замер, словно его что-то насторожило.
Гость не стал скрывать своё присутствие. Напротив, он с лёгкой, почти ленивой улыбкой продолжил разговор:
— Ваш племянник вырос сиротой, без отца и матери. С детства он был вынужден жить в бедности, и всё, что у него было, — это забота и поддержка родственников.
А вы, господин Сун, хоть и мудрец, но всего лишь учёный, который живёт в съёмной квартире и зарабатывает на жизнь, давая уроки. Хорошо, что семья Доу уважает наставников и платит вам щедро. Но разве это много — две-три сотни лянов в год?
