Проводив людей из деревни Тан, Доу Чжао с облегчением выдохнула.
Сун Мо вернулся только к закату.
Она рассказала ему о визите госпожи Тан и с улыбкой спросила:
— Ты опять что-то натворил? Даже семья Тан из Чжэндина прискакала в столицу, чтобы обозначить свою позицию.
Сун Мо развёл руками, усевшись рядом:
— Они просто переоценивают ситуацию. Даже если бы не оказали мне помощи в трудную минуту, я бы не стал их трогать. А уж при их особом положении в мире боевого братства — и подавно.
Доу Чжао оглянулась по сторонам — служанки и прислуга тактично удалились. Она понизила голос:
— А что с тем мальчиком? У пятого дяди только он один… Разве его собираются так и оставить в семье Тан?
В глазах Сун Мо промелькнула тень печали. Он тоже заговорил тише:
— Это решение пятого дяди. Он сказал, что даже если сейчас в доме Цзян временное затишье, никто не знает, что будет дальше. Пусть этот ребёнок останется вне бурь. Если судьба уже уберегла его, не стоит снова втягивать его в вихрь. Так, по крайней мере, у рода Цзян сохранится хоть одна ветвь.
Доу Чжао замолчала.
Похоже, Цзян Бошэн уже всё обдумал. Надеется ли он справиться с надвигающейся бурей — неизвестно. Но если он сумеет удержать семью на плаву, значит, не зря носит имя главы рода.
Женщина, носящая под сердцем ребёнка, становится особенно чувствительной к судьбам других детей. Сун Мо подумал, что Доу Чжао огорчена печальной участью мальчика, и мягко попытался её утешить:
— Кто знает, может, нет худа без добра? — произнёс он с теплотой. — Сейчас у семьи Цзян трудные времена. А в семье Тан мальчику будет безопаснее.
Потом, напомнив о её состоянии, добавил:
— Ты ведь сама говорила, что сейчас тебе нельзя ни слишком радоваться, ни слишком переживать. Не будем тревожить себя такими мыслями. После ужина — сыграем с тобой в вэйци, ладно?
Слова Сун Мо подействовали: на лице Доу Чжао снова заиграла улыбка.
— Гу Юй уже уехал? — спросила она.
— Уехал, — кивнул Сун Мо, обнял её за плечи и повёл в комнату. — Я сам проводил его за ворота Андиньмэня. Обещал, что к Малому Новому году вернётся. — И стал рассказывать, как проходили проводы, стараясь развлечь жену.
Тем временем из внешнего двора пришёл слуга от Ду Вэя с вестью:
— Насчёт тех пяти гранат, что были присланы Чэнь Цзя — выяснилось, это фамильная вещь, оставшаяся от покойного приёмного отца Чэнь Цзя, старшего Чэня. После его смерти семья потеряла должность, сын заболел и умер от испуга, остались только вдова, невестка и маленький внук. Семья еле сводила концы с концами, особенно после того как бывшие люди из Стражи начали навещать их и вымогать последнее. Когда Чэнь Цзя получил должность в управлении, он встал за них горой. А когда понадобился достойный подарок, денег не нашлось, и тогда вдова старшего Чэня сама отдала эти резные гранаты.
В императорской Тайной страже каждый, кто дорос до возможности распоряжаться, давно уже обзавёлся немалыми богатствами.
Но у Чэнь Цзя дела в последние годы шли из рук вон плохо. Он был на грани того, чтобы лишиться должности. Всё, что осталось от прежнего достатка, добытого под началом старшего Чэня, он давно растратил, чтобы «гасить пожары» — то сверху задобрить, то снизу подмазать.
Хотя Сун Мо и замолвил за него слово перед Ван Юанем, это не отменяло других расходов: чтобы упрочиться в новой должности, нужно было угождать начальству, налаживать связи, платить. Неудивительно, что Чэнь Цзя оказался в полном безденежье.
Доу Чжао задумчиво сказала:
— Интересно, они отдали эти каменные гранаты по доброй воле или были вынуждены?
— Думаю, с охотой, — с улыбкой ответил слуга. — В доме Чэня теперь Чэнь Цзя считают родным сыном. Всё семейство надеется, что он поможет поставить на ноги внука покойного.
Сун Мо выслушал — и на миг замолчал. Затем с серьёзным видом спросил:
— Сколько долгов у него?
Слуга, явно опешив, выдохнул:
— Господин… откуда вы узнали, что у Чэнь Цзя долги?
С тех пор как Сун Мо узнал, что Доу Чжао, возможно, носит под сердцем их ребёнка, он будто весь светился изнутри. Так что, услышав вопрос слуги, ничуть не рассердился, а только усмехнулся:
— Разве это так трудно догадаться?
Пусть у семьи Чэня нынче дела и не блестящие, но Чэнь Цзусюнь всё же когда-то был воином в Управлении Тайной стражи. Даже если старые сослуживцы и отворачиваются от его вдовы, всё же живём мы не в смутные времена. Под носом у императора, в эпоху мира и порядка, слишком уж нагло никто действовать не станет. У такой семьи должно оставаться хоть немного накопленного.
Он говорил спокойно, с привычной рассудительностью, но глаза его блестели от внутреннего веселья.
— Раз уж они возлагают надежды на Чэня Цзя, ясно: встанет он на ноги — семья поднимется; сломается — все рухнут за ним. Потому они и готовы его поддерживать как могут. А чем ещё, как не деньгами? Сам видишь — он живёт на съёмной квартире, нищ, как церковная мышь. Даже приличного подарка принести не смог — значит, долги его глубоки, а родня затыкать их уже не в силах.
С этими словами он чуть прищурился, уголки губ приподнялись, и на лице его появилось лёгкое, насмешливое выражение:
— Раз так, пусть будет по-другому. Я сам заплачу за него. Скажем, куплю у него эти пять каменных гранатов.
Слуга остолбенел, рот раскрыл, но слов так и не нашёл.
Доу Чжао неодобрительно глянула на мужа:
— Неужели тебе так уж нравятся эти каменные фрукты?
Сун Мо улыбнулся, посмотрел на неё с нескрываемой теплотой:
— Они пришли в мой дом именно в тот день, когда ты впервые сказала, что, возможно, у нас будет ребёнок. Как же мне их не полюбить?
Доу Чжао вспыхнула — щеки налились жаром.
А Сун Мо уже успел окликнуть Чэнь Хэ:
— Пойди в казначейство, распорядись выдать серебро. Все долги Чэнь Цзя — погаси.
— Слушаюсь, господин, — кивнул Чэнь Хэ.
Слуга, стоявший рядом, не сдержался и шепнул еле слышно:
— Он ведь должен более двадцати тысяч лянов…
Доу Чжао вскрикнула:
— Как такое вообще возможно? Откуда такая сумма?!
Сун Мо и бровью не повёл. Лицо его оставалось совершенно спокойным, как будто речь шла о мелочи.
— Иди, — спокойно повторил он Чэнь Хэ. — Пусть выдают.
Слуга вздрогнул, резко распрямился, быстро поклонился и вместе с Чэнь Хэ вышел из комнаты, не смея больше произнести ни слова.
Когда они ушли, Сун Мо вернулся к жене и с ласковой усмешкой притянул её в свои объятия. Вместе они устроились на широком подголовнике, и он шепнул, дразня её:
— Этот Чэнь Цзя умеет держать нос по ветру. То, что он должен двадцать с лишним тысяч — это даже меньше, чем я ожидал.
Он взглянул на неё искоса, игриво продолжил:
— По моим подсчётам, у него должно было накопиться не меньше пяти-шести. А всего-то две с небольшим — это значит, что он беден до невозможности. Даже ростовщики не особо торопятся ссужать ему. Вот теперь, когда я помог ему расплатиться… интересно, насколько вырастет его кредит доверия? Вдруг в следующий раз деньги дадут с радостью — под низкий процент.
