Девять оттенков пурпура — Глава 342. Просьба (часть 3)

Время на прочтение: 4 минут(ы)

Улыбка Доу Шиюна вышла вымученной.

— Сейчас, боюсь, в доме столько серебра нет…

Он не договорил — как пламя, снова вспыхнула злость в глазах Доу Мин:

— Отец, как вы можете так говорить?! У дома ежегодно не меньше пяти-шести тысяч лян чистой прибыли! Я ведь не прошу столько, сколько у Доу Чжао. Всего лишь сумму, чтобы было что сказать в доме Вэй. Вы передайте мне эти деньги — я же тут же верну их обратно! Разве в доме Вэй кто-то осмелится лезть в список моего приданого и пересчитывать его?

Её голос был острым, решительным. Не хвастливым — а как у человека, который выжил в семье, где место под солнцем надо было брать самой.

Доу Шиюн нахмурился, услышав это:

— Неужели в доме Вэй так важно, сколько ты принесла в приданое? Не забывай — твой дао-ли был немаленьким.

Доу Мин только усмехнулась — горько, безрадостно:

— А кто вообще от денег отказывается? В том, какими стали люди в доме Вэй — ваша вина. Если бы вы не осыпали мою сестру золотом, разве бы они посмели требовать большего от меня?

Доу Шиюн помрачнел. Эти слова… как будто из уст другой женщины.

Перед ним вдруг словно всплыла фигура Ван Инсюэ — той самой, которая долгие годы смотрела на него с тем же укором, с тем же камнем в голосе: если бы не ты, разве бы я оказалась в таком положении?

Он не сдержался:

— В семье важнее всего — понимание между супругами. Твоя сестра — законная старшая дочь. Разве странно, что у неё приданое побольше? Что тут такого — почему дом Вэй должен устраивать из этого споры?

Доу Мин резко побледнела.

Вот она, правда, спрятанная не в словах, а в интонации. Всё это время она сомневалась — может, отец просто не подумал, не заметил. Но нет. Он всё осознаёт. И именно потому, что она — дочь наложницы, она должна уступать. Всегда.

В её груди словно что-то лопнуло. Она не выдержала.

Взмахнув рукой, она с яростью сбросила со стола фарфоровую чашку. Та с глухим звоном ударилась о пол и разлетелась.

— Тогда кто я для вас?! — выкрикнула она, не в силах больше сдерживать ни голос, ни слёзы. — А вы кто после этого?! Зачем вы меня вообще родили?! Почему, когда я родилась, вы не задушили меня прямо в колыбели?!

Она дрожала от боли и гнева.

— Это вы всё натворили, а мне теперь нести за это расплату! С какой стати?! С какой стати — я?!

Лицо Доу Шиюна стало белым, как полотно.

— Ты!.. — он поднял руку, указал на дочь, но губы его дрожали, и слова никак не находились. Через миг он словно осел в кресло — тяжело, сгорбившись, будто мир обрушился ему на плечи.

Изнутри дома послышались поспешные шаги — это прибежал Гаошэн, старший слуга, услышав шум в зале. Глаза его пылали гневом.

Седьмая госпожа сама ничего не добилась, так теперь и Пятую молодую госпожу совратила на ту же дорогу…

Он прекрасно знал — господин Доу всегда был человеком мягким. А дочерей, будь то старших, будь то младших, лелеял и баловал, как сокровища. Но сегодня было не как прежде.

Гаошэн помнил: в прошлый раз, когда Четвёртая госпожа — Доу Чжао — возвращалась в родительский дом с визитом, в их доме услышали, как Пятая госпожа — жена Вэй Тиньюя — спрашивала её о том, не желает ли Четвёртая выступить за то, чтобы в семью Седьмого господина ввели наложницу. Мол, Седьмая ветвь хотела бы взять это на себя.

Но Четвёртая тогда прямо отказала. Сказала, что такие вопросы пусть решает сам Седьмой господин. А со своей стороны — она лишь попробует с ним поговорить.

Другие могли и не знать всего, но Гаошэн видел всё ясно, как в зеркале.

Седьмой господин столько лет относился к себе холодно и сурово — ведь на сердце у него всегда лежала вина перед покойной седьмой госпожой. Он всё искупал. Всё отрабатывал.

Но если Четвёртая госпожа действительно уговорит его, и он возьмёт себе наложницу — тогда у Седьмой ветви наконец появится наследник. Будет кому продолжить род, кому учиться, жениться, сдавать экзамены — войти в чиновничество.

Как же можно позволить Пятой госпоже растащить по швам всё семейное имущество? Если так пойдёт, у наследника Седьмой ветви ничего не останется — ни серебра, ни имени, ни будущего…

Впервые за многие годы Гаошэн сам подал чай, подошёл к хозяину и, склонившись, негромко сказал:

— Господин… Вы чувствовали вину перед покойной седьмой госпожой, и в итоге именно она подготовила брак четвёртой госпожи. Теперь вы чувствуете вину перед пятой госпожой… Но если супружеские отношения зиждутся только на серебре, если каждый будет хотеть больше, чем другой — хоть золотые горы дай, всё рано или поздно истает. Подумайте хорошенько.

Он ещё не успел договорить, как в гневе Доу Мин схватила стоявшую рядом чашу с чаем — и со всего размаха выплеснула её Гаошэну в лицо.

Чайные листочки зацепились за его виски, капли стекали по щекам, но он даже не шевельнулся. Ни бровью не повёл. Только уставился прямо в глаза Доу Шиюну — твёрдо, упорно, молча.

И тут Доу Шиюн увидел перед собой — не дочь, а прошлое. В лицо ему вдруг снова плеснула чай горячая, полная обиды и гнева — Ван Инсюэ. Много лет назад. Точно так же.

Он медленно поднялся. Его движение было плавным, почти торжественным. Он смотрел на Доу Мин долго, и взгляд его уже не был отцовским — он был тяжёлым, прямым, неизбежным.

— Если дом Вэй посчитает, что я должен прибавить к твоему приданому, — произнёс он негромко, но отчётливо, — тогда пусть они сами придут и попросят.

Доу Мин застыла.

И вдруг заметила — отец, которого она считала слабым, колеблющимся, податливым… стоит теперь, будто вбитый в землю. Прямой, твёрдый, как ствол древнего дерева. Лицо его было строгое, непреклонное. И в этом молчаливом величии вдруг раскрылось нечто новое: то, чего она прежде никогда не видела — его настоящая власть.

Цветение / Процветание — Список глав