Род гуна Ина — потомственный дом, чьи заслуги тянутся столетиями. За эти годы связи с прочими знатными родами столичной знати переплелись столь плотно, что и разорвать невозможно, и распутать трудно — клубок сложный и извилистый. Весенний пир же как раз и служит удобным случаем: наладить отношения, залатать трещины, вновь завязать нужные знакомства.
Если считали, что устроить весенний приём в поместье гуна Ина — дело едва ли не непосильное, то, пожалуй, ошибались: порядок торжества, этикет, церемониал — всё строго регламентировано, и тому, кто ведает хозяйством, достаточно следовать установленным правилам. Но если думали, будто провести такой приём легко, — тоже ошибались: гость, приглашённый в прошлом году к первому столу, нынче, возможно, удостоится лишь третьего.
Сун Ичунь понимал — даже ему, с его опытом, трудно было соблюсти столь тонкий баланс. Что уж говорить о Доу Чжао, только-только вошедшей в их дом.
Потому он и рад был с лёгким сердцем передать организацию весеннего пира именно ей.
Доу Чжао действительно была далека от всех этих тонкостей придворной жизни. Но у неё было другое — она могла в любой момент воспользоваться людьми Сун Мо. Ян Чаоцин, Ляо Бифэн — все слушали её без лишних слов. Да и сам Сун Мо был рядом.
— Весенний пир в этом году проведу я, — сказал он, мягко похлопав её по руке, словно утешая. — Я уже доложил государю, что в роду гуна Ин потомства мало, а ты ещё и носишь под сердцем ребёнка — тебе нельзя переутомляться. Его Величество всё понял и даровал мне отпуск на пять дней.
Но и сейчас список приглашённых на приём так и не попал к ней в руки.
Доу Чжао рассмеялась — звонко и легко.
Она всё чаще ловила себя на мысли, что Сун Ичунь — словно женщина.
Сун Мо не мог понять, чего тот добивается, а она, глядя на всё с женской точки зрения, сразу уловила его намерения.
На этот раз она заставит Сун Ичуня посмотреть на неё по-новому.
Распорядившись, чтобы никто из слуг не осмелился проронить ни словечка, Доу Чжао в полном спокойствии осталась дома — принимала снадобья и ела укрепляющие блюда.
И вот, когда Цзэн У, исполняя поручение Сун Ичуня, принёс список гостей, приглашённых на сегодняшний пир, Доу Чжао как раз отпивала ложку ласточкиного гнезда. Поставив фарфоровую пиалу, она ясно и звонко позвала:
— Яньтан, сюда. Свёкор прислал список гостей, которых сегодня нужно принять. Ступай скорее в верхний зал — управительницы уже ждут распоряжений.
И тут же добавила:
— Скоро подача обеда, приглашённые вот-вот начнут прибывать. Если гости придут, а еда ещё не готова — будет нехорошо.
Говорила она в таком тоне, словно отдаёт указания обычному распорядителю.
Цзэн У остолбенел.
Госпожа… осмеливается так распоряжаться наследником?!
Но Сун Мо только кивнул, словно всё совершенно естественно:
— Понял. Сейчас иду. На улице холодно, ты лучше не бегай по двору, не простудись.
Цзэн У почувствовал, как у него выступил холодный пот на лбу, а под одеждой пробежал ледяной озноб.
Зачем он вообще послушал господина гуна и впутался в эту историю?
Ну поругался господин гун с наследником — сын отцу всё равно ничего не сделает.
А вот если он сам испортит отношения с наследником… Лю Чжэн тому яркий пример!
Цзэн У, ступая почти неслышно, проводил Сун Мо до ворот павильона Ичжи, обошёл двор и тут же вернулся обратно. С глухим шлепком он опустился на колени перед Доу Чжао:
— Госпожа! Этот слуга вовсе не нарочно тянул со списком, правда! Я сам только что его получил, и, клянусь, ни минуты не задержался, сразу примчался к вам! Если не верите — спросите у слуги, что всегда при мне! Я… я ведь никогда не посмел бы обмануть вас! Моё сердце всегда на стороне госпожи — возьмите хотя бы недавний случай: когда в покоях господина гуна почти закончился серебряный уголь, он велел мне просто закупить его снаружи. Но я же испугался, как бы это не повредило вашей репутации, и сразу передал записку сестрице Жожу через вашу служанку!
— Это потому, что ты боялся, как бы сам не угодил под раздачу, верно? — лениво бросила Доу Чжао, даже не удостоив Цзэна У взгляда.
Она безразлично махнула рукой — не настолько важен был для неё человек вроде него, чтобы всерьёз тратить на него силы и гнев.
Но всё же, про себя она невольно отметила:
Вот уж действительно — шкура у Сун Мо, как у тигра: стоит лишь накинуть, и все сразу по стойке смирно.
Иначе Цзэн У, даже испугавшись за свою шкуру, вряд ли выказывал бы такое усердие и подобострастие.
Глядя, как он, съёжившись и понурив голову, тащится к выходу, Доу Чжао вдруг приостановила его:
— В покоях второго господина есть три служанки, которых после Нового года собираются отпустить. Господин гун не упоминал, что собирается делать по этому поводу?
У Цзэна У загорелись глаза — наконец, разговор о чём-то, где он может проявить рвение:
— Госпожа, не беспокойтесь! Я сейчас же всё выясню и доложу вам!
Доу Чжао усмехнулась холодно:
— Не стоит. Раз уж тебе самому ещё надо что-то выспрашивать, то, пожалуй, я лучше сама пошлю Жожу — она, боюсь, справится куда быстрее.
Цзэн У тут же сник. Потупившись, он с неловкой усмешкой пробормотал:
— Господин гун, вроде бы, собирается передать ко второму господину одну девушку по имени Чуань`эр — она из его личных. А насчёт прочих, из служанок третьего ранга… об этом он, право слово, ничего не говорил.
Наверное, просто не удостоил их вниманием… — подумала Доу Чжао, и уголки её губ приподнялись в насмешливой полуулыбке.
— А ты? — спросила она с ленцой, но взгляд её был цепким. — К тебе никто не обращался? Попасть в покои второго господина — даже в качестве служанки третьего ранга — это же завидное место: золото на шее, серьги в ушах, да ещё и право распоряжаться старшими служанками. Разве не так?
Щёки Цзэна У запылали, и он заторопился:
— Это всё дела господские! Как можно мне, ничтожному, соваться в такие вопросы?!
— Хорошо, что понимаешь, — перебила его Доу Чжао холодно. — Ступай. Когда понадобится — я сама тебя позову.
Цзэн У с тревогой в душе поклонился и поспешно удалился, стараясь не показывать, как у него подгибаются ноги.
— Госпожа, ну зачем вы с ним вообще разговариваете? — надулась Сулань, недовольно поджав губы. — Раз уж господин гун сам решил, кому из девушек достаться место повыше, нам и тягаться с ним не к чему. Если наследник об этом узнает — ещё решит, будто мы лезем наперекор. Лучше позовите второго господина — пусть сам выберет, кто ему по сердцу, а уж этих поднимем до второго или третьего разряда. А наших людей можно будет пристроить в черновую прислугу. Ведь, как известно, именно таких — грубых служанок и баб, — хозяева всегда недооценивают и меньше всего остерегаются…
А уж создать лишнюю тень раздражения между господами — так это и вовсе приятно.
Правда, вслух она этого говорить не стала. Всё же господин гун —свёкор госпожи. Слишком прямо высказываться — значит, ставить госпожу в неловкое положение.
