Доу Чжао ненадолго задумалась, а затем спокойно проговорила:
— И всё же, что-то тут не сходится. Цзян Цзе — всего-навсего уездный магистрат седьмого ранга. Даже если он Ван Гэ не просто знакомый, а родня — вряд ли Ван Гэ стал бы ради него идти против тебя, жертвуя двумя-тремя тысячами лян серебра ежегодного дохода…
Она подняла голову, в лице её проступила серьёзность:
— Яньтан, эту историю тебе, боюсь, придётся держать у себя на уме. И не просто держать — а копнуть поглубже. Я вовсе не ради семьи Куан так переживаю. Просто дело с самого начала нелогичное. Ван Гэ всегда был почтителен с тобой, а теперь вдруг меняет тон… Я боюсь, причина может быть вовсе не в Куанах, а в тебе. Ты подумай — может, стоит встретиться с Ван Юанем. Дело с императором — тут ошибки не прощаются.
Она немного помолчала, потом добавила:
— А с Куанами я сама поговорю. Скажу Куану Чжожаню: раз Ван Гэ уже решился встать на сторону Цзян Цзе, пусть не надеются всё уладить — то через одного, то через другого. Лучше бы им поскорее определиться, что они собираются делать дальше.
Сун Мо мысленно полностью согласился: всё, что сказала Доу Чжао, совпадало с тем, о чём он уже думал сам.
Сун Мо усмехнулся:
— Не всё так мрачно, как ты говоришь. Если бы у императора действительно были ко мне какие-то сомнения, он бы не позволил тебе оставаться дома на сохранении во время праздников — да ещё и награды прислал. Что бы там у Ван Гэ ни было на уме, к Ван Юаню всё равно надо будет заглянуть — из уважения и для прояснения.
Он помедлил, затем продолжил:
— Что касается Куанов — раз заваруха пошла с подачи Дай Гэлао, пусть теперь он сам и разруливает, раз его флаг так ловко развернули. Я вот не верю, что ему понравится, как под его именем развели такую показуху и пошли «учить» людей за его спиной.
С этими словами Сун Мо скривил губы в холодной, издевательской усмешке.
Доу Чжао, глядя на него, тут же поняла: у Дай Цзяня скоро начнёт болеть голова — и крепко.
Но что ж, её это не касалось. Впрочем, теперь она была почти уверена: всё это дело — дело рук принца Ляо.
Только, опираясь на такую гору, как принц Ляо, Ван Гэ и Цзян Цзе могли набраться дерзости и действовать с такой уверенностью.
Я ведь — перерождённая, — думала Доу Чжао. Потому и знаю, что принц Ляо в конце концов действительно взойдёт на трон. Потому и остерегаюсь его.
Но ведь сейчас наследный принц не совершил ни единой ошибки. Император не проявлял ни малейшего намерения сменить наследника. Да и по её воспоминаниям из прошлой жизни, принц до самого момента, когда его застрелили, не сделал ничего дурного. Народ и двор признавали его законным преемником. Император не колебался. Престол должен был достаться именно ему.
Так на что же рассчитывает Ван Гэ?
Он — всего лишь евнух. Пусть даже принц Ляо и будет развиваться, подминая под себя Ляодун, — для евнуха в этом нет никакой выгоды. Если тот оступится, кто же за него вступится? Ван Гэ уж точно не сможет рассчитывать на защиту. Так с чего вдруг он решился поставить всё на принца Ляо?
В голову закралась мысль — может, всё дело в матери принца Ляо, императрице Ван?
Но и это не складывалось.
Евнухов вроде Ван Гэ в запретном городе — пруд пруди. Если бы не то, что он приёмный сын Ван Юаня, вряд ли бы даже Сун Мо обратил на него внимание. А что уж говорить об императрице?
Значит… на самом деле, его уверенность держится не на Ване Юане, не на принце Ляо и не на императрице Ван. Тогда… откуда у него такая твёрдость?
Где же его настоящая опора?
Доу Чжао с раздражением сделала глоток чая — и вдруг, словно молния пронеслась в голове мысль.
— Яньтан, — резко подняла она глаза, — я, кажется, кое-что вспомнила.
Она торопливо повернулась к Сун Мо:
— Кажется, кто-то как-то говорил, что Ван Гэ и Цуй Ицзюнь — злейшие враги. Ты подумай, может, всё это вообще связано не с внешней политикой, а с внутренними распрями между евнухами?
У Сун Мо блеснули глаза:
— Вот это мысль! Почему я сам не подумал — проверить эту сторону!
Он наклонился к ней, заинтересованно:
— Ну, расскажи. Что ты об этом думаешь?
— Мысль-то… — Доу Чжао чуть смутилась, неловко повернула на пальце кольцо с алым рубином, — в голове у меня сейчас всё кувырком. Просто мелькнула догадка — вдруг действительно дело в этом. Но… не уверена. Может, и ни к чему.
В прошлой жизни она была всего лишь малозаметной женой младшего потомственного хоу. Входя во дворец, всегда держалась позади знатных, родовитых дам.
Однажды, отстав на несколько шагов, она случайно услышала, как двое евнухов вполголоса на что-то жаловались. О чём шла речь — она тогда не расслышала, в памяти осталась лишь одна фраза: «Цуй Ицзюнь даже после смерти потащит Ван Гэ с собой. Я если помру, тоже не отпущу его — пусть будет мне подстилкой в могиле!»
Тогда имя Ван Гэ ей ничего не говорило, а вот Цуй Ицзюнь она запомнила — всё же имя это мелькало при дворе. Но поскольку всё касалось каких-то давних дворцовых интриг, она тогда послушала и быстро забыла.
А теперь вдруг вспомнила — и рассказала об этом Сун Мо.
Только слова слетели с губ, как она осознала, насколько же всё это звучит дико.
Цуй Ицзюнь ведь был на стороне наследного принца. А если Ван Гэ действительно покушается на имущество Куан, то это куда логичнее связать с принцем Ляо. Причём тут вообще распри евнухов?
Доу Чжао почувствовала себя неловко.
Но Сун Мо… Сун Мо ведь человек тонкий. Как он мог не заметить её смущения?
Он обнял Доу Чжао и с улыбкой проговорил:
— Ничего страшного! В книжках-то как пишут? «Без совпадений и поворотов — не будет сюжета». Бывает, наталкиваемся на что-то непонятное — и только если дать волю воображению, открывается настоящая дорога. Ты мне об этом сказала — я людей пошлю, пусть разузнают. А вдруг и правда что-то интересное всплывёт?
Доу Чжао усмехнулась с досадой.
Дела семьи Куан, казалось, с каждым днём становились всё запутаннее, а зацепок — кот наплакал.
Голова уже гудела от мыслей.
Хватит! Пусть теперь Яньтан думает!
Она отмахнулась от этой истории, устроилась поудобнее и принялась с удовольствием прихлёбывать ласточкино гнездо.
Сун Мо, тем временем, ушёл заниматься делами.
Когда Доу Чжао доела последнюю ложку и подняла голову, то увидела напротив большой парадный подголовник с лёгкой вмятиной от того, как на него недавно облокотился Сун Мо.
Она замерла.
С тех пор как она вышла за Сун Мо, она постепенно привыкла всё перекладывать на него, не напрягаясь, не тратя сил, как в прошлой жизни — где приходилось думать за троих.
А ведь Сун Мо ничего не знает о будущем…
А ведь она — та, кто знает, как повернётся история.
Как она может позволить Сун Мо бродить вслепую, словно слепец в тумане, а сама — сидеть в стороне и наслаждаться покоем?
Неужели женщина, стоит ей один раз почувствовать опору, тут же перестаёт думать своей головой?..
Доу Чжао вздрогнула. По спине будто прошёл холодок.
Нет. Так нельзя.
Она не может больше так.
Она должна помочь Сун Мо распутать тайны прошлого.
Должна защитить его от той страшной участи, что постигла его в прошлой жизни.
Они должны идти вперёд вместе — плечом к плечу, а не так, чтобы он сражался, а она укрывалась под его крылом.
Он ведь… он — единственный, кто за две жизни относился к ней по-настоящему хорошо.
Доу Чжао глубоко вдохнула, расправила плечи — в груди заиграл совсем другой пульс.
Громко позвала:
— Ганьлу! Принеси мне письменные принадлежности!
Ганьлу сразу отозвалась и поспешно ушла, а спустя пару минут принесла письменный набор: кисти, тушь, бумагу и брусок для растирания.
