Доу Чжао, слушая, чувствовала, как по коже пробегает холодок. Даже просто слушать было страшно, голова шла кругом.
Принц Ляо… вот уж поистине талантливый человек!
Суметь провернуть дворцовый переворот — и добиться успеха!
Жаль только, что в прошлой жизни принц Ляо тщательно скрывал всё, что касалось дворцового переворота. А дом хоу Цзинина, и вовсе доживал свои последние дни, словно пламя масляной лампы перед угасанием — не выдержал бы ни одной встряски. Как ей тогда было даже осмелиться расспрашивать о деталях мятежа? Если бы она знала тогда, как всё было устроено, — сколько бы ненужных кругов удалось избежать!
Но самым поразительным был Сун Мо.
Так быстро проанализировать ситуацию, сразу увидеть ключевые звенья, просчитать, что и как — разве это не редкий дар? И мышление у него ясное, стратегическое, ни единого промаха…
Неудивительно, что в прошлой жизни принц Ляо лично ввёл его в запретный дворец.
Она тихо произнесла:
— Если переворот всё же удастся… дальше всё, пожалуй, перейдёт к гражданским сановникам, так ведь?
Сун Мо кивнул:
— Нужно, чтобы дежурный чиновник из Синжэньсы, ведомства церемоний или Академии Ханьлинь составил указ. Затем дежурный министр из Нэйгэ, Великого Секретариата должен выйти вперёд и подтвердить подлинность святого повеления. После этого остаётся выбрать одного из фэнцзян даю наместников провинций, вручить ему поздравительный свиток — и дело, считай, сделано. А что уж у кого на сердце — признают ли нового императора, удержит ли он трон — это уже другой вопрос.
В сознании Доу Чжао мысли, подобно струйке горного ручья, становились всё яснее, логичнее, приобретали форму.
В той прошлой жизни… тем самым дежурным чиновником, скорее всего, был Дай Цзянь, а фэнцзянским сановником — почти наверняка Го Янь…
Она углубилась в размышления, а Сун Мо уже успел запустить пальцы в её волосы и с лёгкой усмешкой прошептал:
— Ну и головушка у тебя… Как ты только додумалась до всего этого?
Доу Чжао отвернулась, уклоняясь от руки Сун Мо, поправила выбившуюся прядь и с показным безразличием сказала:
— Просто время от времени думаю в праздной скуке: «А что бы я сделала, будь я на месте принца Ляо?» — вот и всё.
При этом, будто в шутку, потянула Сун Мо за руку и с притворной серьёзностью добавила:
— Но всё же странное совпадение, не находишь? Сначала история с серебряной лавкой Жишэн, потом — дело Куан Чжожаня, и всё — как нарочно — попалось именно нам. Хочешь не хочешь, а начнёшь подозревать. Может, и правда, Небеса благоволят нам и направляют — чтобы мы оказались в нужное время в нужном месте?
Сун Мо задумался, и вдруг понял: в её словах есть доля истины.
Он помолчал, а затем тихо сказал:
— Есть одна вещь, о которой ты, возможно, пока не знаешь.
Он поведал Доу Чжао об изменившемся поведении Цзян И и Ма Юмина, а затем, сузив глаза, добавил:
— Если принц Ляо действительно замышляет то, о чём мы с тобой говорим, значит, и в лагере Шэньшу он уже начал действовать. Без этого — ни шагу дальше.
Доу Чжао побледнела от неожиданности, на миг лишилась дара речи.
И лишь спустя мгновение, всё ещё в оцепенении, прошептала:
— Тогда, как ты собираешься поступить?
Сун Мо криво усмехнулся:
— А что я могу сделать? Только ждать и смотреть, как всё повернётся. Заслуги в следовании за будущим императором — не так-то просто их снискать. Пока надо хотя бы вытащить Ма Юмина, а дальше — видно будет.
— Допустим, вытащишь, — возразила Доу Чжао. — А куда ты его денешь? Он ведь заместитель командира в лагере Шэньшу. Малейшее неосторожное движение — и весь заговор всплывёт. Оно тебе надо?
Сун Мо сразу уловил скрытый смысл в её словах, прищурился с лёгкой усмешкой:
— Похоже, ты уже что-то придумала. Говори.
Доу Чжао спокойно ответила:
— Один герой — хорошо, а трое — лучше. У вас у всех схожее положение: давление, страх, неизвестность. Почему бы не объединиться, не договориться о совместных действиях? Вдвоём или втроём проще прикрыть друг другу спину, если начнётся буря.
Сун Мо никогда прежде не задумывался о том, чтобы опереться на чью-то помощь.
Мысль Доу Чжао застала его врасплох. Он помедлил, в раздумье, сдержанно.
А Доу Чжао, заметив его колебания, вдруг сама испугалась. А вдруг она ошиблась? А вдруг Сун Мо, послушавшись её, сделает неверный шаг… и падёт?
Доу Чжао поспешно добавила:
— Впрочем, это дело тебе решать. Я ведь не участник всего этого… Могу лишь порассуждать вслух, глупости какие-нибудь наговорить.
Сун Мо кивнул и с улыбкой снова потрепал её по волосам:
— Но и этого достаточно. С такой хитроумной советницей, как ты — мне никто не страшен!
— Самоуверенный! — Доу Чжао фыркнула, поправляя причёску, и бросила на него укоризненный взгляд.
Сун Мо громко рассмеялся, явно чувствовал себя легко и свободно, как будто тяжесть заговоров и тревог ни капли его не тяготила.
А Доу Чжао про себя не могла не восхищаться.
Сун Мо был младше её на целый год, но при этом… намного хладнокровнее и дальновиднее, чем она — даже с её двумя жизнями за плечами.
Не удивительно, — подумала она, — что даже в прошлой жизни, когда его со всех сторон поносили и обвиняли, он всё равно оставался любимцем трона, всё выше поднимаясь в императорской благосклонности.
Пока мысли текли тихо, они уже умылись и готовились ко сну, как вдруг в комнату стремительно вбежала Жотун.
— Господин наследник, госпожа, — с порога проговорила она, на лбу — капельки пота, дыхание учащённое, — в павильоне Сяньсянь опять начался переполох. Крики, слёзы — всё так громко, что даже передний двор насторожился. Теперь во всём доме шепчутся: что там, мол, происходит?..
Доу Чжао нахмурилась, не скрывая удивления:
— Господин гун вернулся?
— Вернулся! — быстро кивнула Жотун. — Совсем недавно, только что.
Доу Чжао взглянула на Сун Мо.
Тот оставался невозмутим — лицо его было спокойно и бесстрастно:
— Раз всё это происходит в покоях отца, пусть он сам и разбирается. Ни ты, ни я не в том положении, чтобы вмешиваться.
Доу Чжао кивнула и сказала Жотун:
— Уже поздно. Пусть все ложатся пораньше. Завтра с утра надо будет готовиться — господин наследник отправляется во дворец.
Жотун тихо кивнула и вышла.
Сун Мо и Доу Чжао легли отдыхать.
Она подумала, что Сун Мо, должно быть, долго не сможет уснуть — после таких разговоров, после тревожных новостей. Но не прошло и нескольких мгновений, как его дыхание стало глубоким и ровным.
Доу Чжао не удержалась и слабо улыбнулась.
Если Сун Мо способен так спокойно относиться к происходящему с Сун Ичунем — значит, всё действительно к лучшему.
Она наклонилась, поцеловала его в щёку и погасила светильник.
В темноте вспыхнула пара глаз — ясных, как утренняя звезда.
Он долго смотрел на женщину рядом, а потом мягко обнял её, прижавшись лбом к её щеке, и негромко, почти шёпотом, пробормотал:
— Ты ведь знаешь… кроме тебя у меня — никого.
Затем, устроившись поудобнее, он медленно погрузился в сладкий, безмятежный сон.
